– Все может быть. Я хотел побеседовать со следователем, который ведет это дело, но он, услышав, о чем речь, категорически отказался говорить со мной.
– Понятно: тайны следствия.
– Полина, при чем тут тайны? Нет, он определенно темнит. Знаешь, как он посмотрел на меня, когда я сказал, что хочу задать несколько вопросов о деле погибшей Зайцевой?!
– Ну и как? – усмехнулась я.
– Испуганно.
– Да ладно! Чего ему пугаться, следователю?
– А вот не знаю, чего, но он испугался, это верняк. Быстро стрельнул в меня глазами, недовольно так стрельнул, даже, как мне показалось, в лице изменился. И сразу ушел. Дела, мол, у него и все такое…
Я посмотрела на Ярцева внимательно. Вообще-то он никогда не врал, по крайней мере, мне. И к числу пугливых его причислить тоже было нельзя. Пугливые вообще не идут в журналисты, в этой профессии таким делать нечего. Значит, там действительно все мутно и непонятно… Хотя…
– А заключение у тебя собой?
Ярцев огляделся по сторонам, потом полез в портфель и достал оттуда листок, свернутый вчетверо. Я развернула его на столе и принялась изучать. Это была ксерокопия судебно-медицинского заключения освидетельствования трупа. Шли описания ушибов, переломов и других травм на теле потерпевшей Зайцевой П. А. такого-то года рождения. «…Открытая черепно-мозговая травма… Перелом позвоночника в трех местах, челюсти со множеством раздроблений, перелом ключицы, локтевого сустава, бедра… Ушибы внутренних органов, внутреннее кровотечение, разрыв селезенки… Оторваны почки… Множественные ссадины и гематомы…» Черт! Ее что, поездом сбило? По спине у меня побежали мурашки. Выходит, на теле девушки просто не было живого места. Отбивная, одним словом. Так, а что тут у нас про краску? Ага, вот: «…обнаружены следы автомобильной краски цвета «Тициан» золотистый… поверх них обнаружены следы зеленой краски…» Я подняла глаза и посмотрела на Ярцева.
– Антон, какого цвета автомобиль у нашего доморощенного поэта?
– Зеленая «девятка». Старая, но кое-как тарахтит.
– Значит, этот самый «Тициан» золотистый – это краска с первой машины, которая сбила девушку. И где, интересно, нам ее искать?
– Я думаю, надо поехать к отцу погибшей и поговорить с ним. Наверняка он знает, какой автомобиль был у бойфренда его дочери.
– Разумно. Допиваем кофе и едем к отцу… Адрес, надеюсь, ты у него взял?
– Обижаешь!
Через десять минут мы уже ехали в моем «Мини-Купере» на улицу Веселую, где жила погибшая.
Услышав, кто мы, дверь нам открыли моментально. На пороге стоял высокий сухощавый тонкокостный мужчина лет сорока с хвостиком. Он был в домашних брюках, выцветшей спортивной майке и шлепанцах. Его редеющие волосы были зачесаны назад, а печальные глаза смотрели так, словно он вот-вот расплачется. Вообще, если судить по его глазам, то можно было подумать, что ему лет семьдесят. Увидев Ярцева, мужчина как-то вяло кивнул ему, повернулся и пошел, удаляясь в глубь квартиры. Мы двинулись следом за ним. В комнате, которая, должно быть, служила хозяевам гостиной, мужчина сел на диван, молча указав нам рукой на кресла. Мы опустились в них. Я огляделась: в комнате не было шикарной обстановки, но здесь было чисто и предельно просто. Антон представил меня:
– Анатолий Иванович, это – юрист, ее зовут Полина.
Мужчина практически никак не отреагировал на его слова. Он безучастно смотрел на Ярцева, а я отметила про себя, что вокруг глаз у него – черные круги. Значит, он не спит ночами, догадалась я. Хозяин не предложил нам чай, он сидел и обреченно смотрел на Антона.
