Клан Сопрано - страница 8

Эти вставки также иллюстрируют основную проблему гангстерского образа жизни. Преступники постоянно совершают поступки за пределами морали и закона, но, чтобы выжить, им приходится изображать «обычных» людей. Тони пошел к психотерапевту, чтобы лучше понять самого себя и избавиться от панических атак, но уже с первого сеанса становится ясно, что Мелфи открывает те двери, которые он предпочел бы оставить закрытыми. Некоторые недопонимания между терапевтом и пациентом в юмористическом смысле напоминают Эбботта и Костелло. К примеру, Тони упоминает, что ему стало сложнее заниматься бизнесом из-за закона RICO, а Мелфи думает, что это имя его брата. К тому же между ними происходит обмен репликами, словно взятый из карикатур «Нью-Йоркера» («Надежда приходит в разных обличьях». – «Да у кого есть время ее ждать?»).

Когда Тони описывает для Мелфи свой мир, мы понимаем, что между его мафиозной семьей и семьей в прямом смысле слова крайне мало общего. Когда дядя Джуниор (Доминик Кьянезе[15]), капитан враждебной банды из семьи Ди Мео, отвергает просьбы Тони не убивать Литтл Пусси Малангу[16] в «Везувии», ресторане друга детства Тони Арти Букко[17] (Джон Вентимилья), у него вырывается: «Сколько раз я играл с тобой в этот долбаный бейсбол?» Казалось бы, это никак не связано, но Джуниор чувствует, что имеет право на безусловную преданность Тони, несмотря на подростковые обиды того. Тони рассказывает Мелфи: «Когда я был молод, он сказал мои кузинам, что я не войду в университетскую спортивную команду и, честно говоря, это серьезно ударило по моей самооценке». В этом маленьком герметичном мире, где прошлое вечно вспоминается и обсуждается, никто не способен оценить себя по достоинству. Когда Тони выражает обеспокоенность текущим состоянием дел в мафии, он не затрагивает вопросы морали, лишь подчеркивает неудобство ситуации, при которой так много гангстеров становятся «стукачами» после ареста.

В пилотном эпизоде эта проблема ставится очень прямо. Тони в буквальном смысле сбивает на машине Алекса Махэффи (Майкл Гастон), потому что Махэффи должен ему денег. Кристофер убивает Эмиля Колара (Брюс Смоланофф) вовсе не из-за того, что тот представляет угрозу для семьи, а потому что это самый простой способ устранить конкурента и для того, чтобы впечатлить своего ментора – Тони. Все это ужасно, и в глубине души, вероятно, герои это понимают, но подавляют эти мысли, чтобы дожить до вечера. Все это сформировало в Тони такое стойкое отрицание, что он жалуется Мелфи: «Мне приходится быть грустным клоуном».

Первый сеанс психотерапии, как и весь эпизод, тематически завязан на отношениях Тони с его матерью. На экране она появляется ненадолго – ее присутствие так же дозировано, как и присутствие на экране Брандо в «Крестном отце» – но, когда появляется, ее суровая раздражительность и хитрые уловки перетягивают внимание зрителей с таких динамичных героев, как Тони, Кармела и дядя Джуниор. Последний везет ее на день рождения Энтони-младшего (об этом она просила Тони) и намекает, что Тони надо бы прикончить за то, что он помешал убийству Маланги[18]. А когда Ливия не появляется на экране, о ней говорят другие герои.

Неврозы, связанные с Ливией, провоцируют обе панические атаки Тони. Причина и следствие становятся ясными, когда они с Кармелой и детьми отправляются на экскурсию в общину для пожилых людей «Грин Гроув», чтобы показать ее Ливии. Ливия замечает больничное крыло и обвиняет Тони в том, что он собирается от нее избавиться. Однако первую паническую атаку Тони интерпретировать несколько сложнее. Ближе к концу эпизода Тони пересказывает Мелфи сон про уток: он пытался выкрутить свой пупок, пока у него не отвалился пенис, а затем птица схватила его и улетела. Тони описывает птицу как водоплавающую, но отказывается называть утку уткой даже после того, как Мелфи подталкивает его к тому, что совершить этот небольшой прорыв. Утка-мать родила утят и вырастила их на заднем дворе дома Сопрано, но во сне Тони утка воплощает хаотическую и разрушительную силу. Дарительница жизни и защитница становится мучителем и разрушителем.