– Я понял.
– Если устал, я могу вызвать кого-то другого. Король мне отдал вас всех в мое подчинение, – играет она бровями. Я расплываюсь в улыбке и по непонятной мне самому причине отвечаю:
– Я в порядке.
– Хорошо. Если будут изменения, зови.
Вздыхаю, откидываясь на спинку стула, и складываю руки на груди. Я слежу, как едва поднимается и опускается грудь Кэтрин. И впервые ощущаю щекочущее чувство тревоги, когда кажется, что вот-вот и девушка перестанет дышать. Пищат приборы, показывая, как размеренно бьется ее сердце.
Сам не замечаю, как начинаю рассматривать вампиршу.
А что еще делать в этом стерильном царстве? – ищу оправдание своим действиям.
Кэтрин довольно привлекательна. У нее красивые глаза и аккуратно очерченный манящий ротик. Прямой небольшой носик смотрится гармонично с треугольным овалом лица. Уверен, что до похищения она пользовалась популярностью у мужчин. Это сейчас подбородок заострился, а скулы болезненно впали. И как я заметил ранее, она была очень худой. Практически на грани. Что отражалось на состоянии бледной кожи и блеклых волос.
Наверное, если бы я так пристально не вглядывался в нее, то не заметил бы, как дрогнули ресницы прежде, чем Кэтрин открыла глаза. Стоит сразу позвать Роксану, но я почему-то медлю.
Вампирша тяжело сглатывает, облизывает языком сухие губы. Ладошки сжимаются в кулаки. Дыхание учащается, как и сердцебиение. Кэтрин поворачивает голову в сторону прибора, а потом в мою. И мне кажется, после этого слегка расслабляется.
– Где я? – спрашивает хрипло, едва держа глаза открытыми.
– В медицинском блоке, – отвечаю ей, подаваясь ближе. Ставлю локти на колени и опускаю голову на сцепленные пальцы. – Мы поместили тебя сюда после того, как ты упала в обморок.
– Это не лаборатория центра? – смотрит на меня с затаившейся на дне глаз тоской. – Пусть это даже сон, прошу, скажи, что я не в исследовательском центре.
– Ты на военной базе вампиров, Кэтрин, – говорю тихо, впервые обращаясь к ней по имени.
– Это странно…
– Что именно?
– Ты… здесь… со мной.
– Это моя…– Что? – работа.
– М-м-м, – снова погружаясь в забытье, протягивает вампирша. И уже с закрытыми глазами просит: – Возьми меня за руку. Пожалуйста. Мне так страшно… умирать.
– Ты не умрешь, – говорю твердо.
– Возьми…– выдыхает она и затихает. И хотя этого уже не требуется, я выполняю ее просьбу. Ладошка выглядит по-детски крохотной в моей руке. И я боюсь, что ненароком могу причинить девушке боль. Но больше всего мне хочется согреть ее прохладные пальчики.
Не знаю, услышит ли она меня или нет, но я слегка сжимаю ее руку и шепчу:
– Борись, Кэт. Ты сильная. Ты сможешь. Борись.
***
Как и сказала Роксана, все самое худшее начинается глубокой ночью. Понимаю это, когда ладошка, которую я так и не выпустил из своей руки, начинает дрожать. Я смаргиваю дрему и тут же сосредотачиваюсь на вампирше.
Ее дыхание тяжелое, хриплое. С побелевших губ срывается стон, который переходит в скулеж. Тонкие пальцы крепко сжимают мою ладонь. Кэтрин начинает извиваться на койке.
– Роксана! – кричу врачу. Она прибегает минуту спустя. Спала, отмечаю я по ее растрепавшейся косе. Но Рокси едва бросает взгляд на пациентку, и тут же вся сонливость уходит из ее взгляда.
– Что делать? – спрашивает прибежавшая следом медсестра.
– Честно? Не знаю, – отвечает Рокси, и я слышу обреченность в ее словах. Перевожу взгляд на Кэтрин, что тихо постанывает. Приборы же пищат все чаще и чаще.
