Четырнадцатилетняя девица нежно благоухала, словно только что распустившийся бутон жёлто-зеленоватой розы. Такие розы взрастить не так-то просто, как правило, их выводят гениальные цветоводы, да и то, не с первой и не со второй попытки. Глубокие светлые обворожительные глаза, волнистые белокурые волосы, живое лицо с правильными чертами, точёная шея, идеальные плечи и фигура могли смутить любого, даже давно искушённого женской красотой.
Короче говоря, Камилл нашёл, что с многих точек зрения является весьма полезным отправление в опасное предприятие, связанное с проверкой на преданность Риму, именно Аппия и Марка, причём в одной связке. Однако в глубине души диктатор не верил, что из этого выйдет что-либо путное.
Лучший в Риме инженер по имени Павл готовил для Камилла более рациональный и надёжный вариант, – он рыл тайный подземный ход к этрускам, прямо в сердце Вейев, в подземелье Храма богини Уни. То был главный храм города, то самое место, где зачастую сам царь Ларс проводил жертвоприношения верховной этрусской богине и её многочисленным воплощениям.
Помимо того, что Камилл укрепил в армии дисциплину, казнив дезертиров, и начал рыть важный подземный ход, суливший стать ключом к взятию неприступной вейентской твердыни, диктатор за короткий срок сумел сделать ещё три очень важных дела.
Камилл запретил нескончаемые стихийные стычки, которые постоянно происходили под стенами Вейев между римлянами и вейентами, и начал искать точки соприкосновения патрициев и плебеев с тем, чтобы прекратить срывы плебеями поставок продовольствия, от которых очень сильно страдала римская армия, впервые в римской истории ставшая в осадном лагере под Вейями регулярной. Камилл в первый раз за все девять лет осады дал возможность солдатам, находившимся под вейентскими стенами, есть досыта и отдыхать, набираясь сил для решительного штурма.
Как военачальник, Камилл тоже не сидел, сложа руки, и занимался не только расследованиями. Новоиспечённый диктатор сделал то, что до него не удавалось ни одному полководцу, – усмирил капенцев.
В ужасающем по накалу сражении, в котором, кстати, снова отличился Аппий Корнелий Амбидекстр, потому-то был сразу замечен Камиллом и приближен в качестве поручнеца, превосходно экипированные капенцы были разбиты наголову. Угроза для Рима с тыла была, наконец, ликвидирована.
Глава вторая. Капризы Фортуны
Темно, но мы идём по следу,
Грязь, гниль, но мы не привереды,
Ведём с Костлявой мы дуэль,
И светит нам Благая цель!
Владилен Елеонский, Клелия
1
Марк Фурий Камилл не хватал звёзд с неба, поэтому ли или по другой причине небо явно благоволило ему. Внешне ничем особенным он не выделялся: плотный среднего роста, с добродушным лицом пятидесятилетнего мужчины, повидавшего тяготы военных походов и прелести мирной жизни. Среди римских патрициев встречались гораздо более колоритные типажи, но не они вошли в римскую историю.
По приказу Камилла шесть трибунов, членов военного совета, собрались в комнате для совещаний. Каждый из них командовал усиленной когортой пехотинцев численностью до восьмисот человек.
Прежде чем начать обсуждение дел, Камилл предложил вспомнить павшего в бою проконсула Гнея Генуция. Храбрый проконсул погиб, но дело, которое он начал, не погибло, оно успешно завершено, – капенцы, наконец, усмирены.
Военный трибун Гай Генуций, младший брат павшего в бою проконсула, благодарно кивнул после тёплых слов Камилла о его старшем брате. Белая ручная крыса, сидевшая на его плече, вдруг стала настойчиво трогать шею своего хозяина подвижным влажным красноватым носиком и делала так до тех пор, пока военный трибун, встрепенувшись, не дал ей вкусный пахучий сухарик.
