– Да, я знаю, – говорит Харпер. – Ты мне должен. Нехило.
– М-м, серьезно?
– Я использовала магию, чтобы они перестали к тебе приставать, Уайлдер.
– Ну, спасибо, – я зачерпываю руками воду и плескаю в нее.
Она с легкостью уворачивается.
– Хорошая попытка.
– Хочешь, чтобы я правда постарался? – кидаюсь на нее я.
Лучше бы Харпер поостыла со всей этой магической фигней – мне от этого не по себе. Это как маленькое, но навязчивое напоминание о старой Харпер, которая отчаянно хотела чувствовать, которая пила по утрам и заставила Ната сыграть со мной ту злую шутку в темной пещере, которая чуть не убила нас всех.
Нат появляется почти сразу после ее ухода.
– Как Харпер?
Им никак не удается пересечься. Это похоже на старый английский фарс, когда один персонаж входит в одну дверь, а другой исчезает во второй. А еще до меня доходит, что я не говорил ему про нашу встречу. Откуда он знает? Нат следил за нами?
– Ты еще с ней не виделся?
Он качает головой.
У меня такое чувство, что жизнь слегка рассинхронизировалась. Это тревожно, но в то же время волнующе – раньше ядром нашей дружбы были Нат и Харпер: неразлучная пара, неделимый союз. Теперь их как будто оторвало, отбросило друг от друга. Вся система перестраивается – и в центре оказываюсь я.
– Приходи вечером, – говорю я. – Снова соберемся вместе.
Родители собираются на ужин, так что сегодня мы с Натом и Харпер будем тусоваться в коттедже. Я беру несколько банок содовой и набиваю ими переносной холодильник, как бы демонстрируя, что именно это мы сегодня будем пить. И это правда, убеждаю себя как минимум относительно Харпер, так что я вру только на две трети.
Отец надевает свои идиотские запонки из крышек от кока-колы. Их ему ради шутки подарил дядя Вернон, когда они были детьми, – просто прилепил суперклеем зажимы с внутренней стороны.
– Пап, тебе обязательно их надевать? Это же просто ужас.
Мне бы очень не хотелось, чтобы мои друзья такое увидели.
– А мне кажется, они крутые, – сразу же парирует он.
Я буквально агонизирую от ужаса.
– Просто идите.
Я провожаю их до ворот.
– Привет, – выплывает из темноты Нат.
У меня снова возникает странное чувство, что я его не узнаю. Кто этот высокий мужчина? Нат как будто бежал. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а тело покрывает блестящий пот, хотя вечер не такой уж теплый.
– Привет, – отвечаю я. – Мам, пап, вы помните Ната?
– Конечно, – говорит папа и по-дружески протягивает Нату руку. В прошлом году Нат был пацаном, а теперь он взрослый парень, которого отец приветствует рукопожатием.
Но Нат с растерянным видом замирает. Он так пялится на отцовскую руку, словно никогда раньше рук не видел. А потом я вижу, что он смотрит на запонки. Ну конечно же, с ужасом думаю я. Какие же они идиотские.
– Нат, – одергиваю я, и он вздрагивает.
– Что? Уайлдер? – Потом он встряхивается, как собака, и пожимает протянутую руку. – Приятно снова вас видеть, сэр.
По дорожке поднимается Харпер. Мама обнимает ее, и Харпер краснеет. Она не сводит глаз с Ната.
– Повеселитесь, ребята, – немного задыхаясь, говорит мама. Она убирает за ухо воображаемую прядь, хотя ветра нет. Она явно нервничает из-за предстоящего ужина.
– Вы тоже! – отзываюсь я. – Ребята и зверята.
Они спускаются вниз по тропинке. Мы слышим, как заводится и уезжает машина.
– Привет, Натти, – говорит Харпер.
Нат игнорирует ее, и я замечаю, что его едва заметно трясет. Харпер плюхается на диван и прижимает руку к щеке, как будто остужая.
