«Вот теперь его точно нужно взять под крыло. Нет – он не вор. Он обычный парень – просто сам ещё этого не знает. И лучше, если он и выйдет отсюда обычным».
– М-да… – продолжил Зуев. – Ну – не переживай. Здесь не самое плохое место, чтобы перекантоваться. Тюрьма не так страшна, как многие думают. Не верь, не бойся, не проси. Старые, конечно, правила, но работают. Может, чему-то научишься и поймёшь о себе что-нибудь.
Громов считал, что Зуев говорит о воровском ремесле. Сам же Зуев подразумевал прямо противоположное. Но оба, после этих слов подумали об одном:
«Глядишь – и всё будет в порядке».
– Так за что тебя к нам? Теперь ведь так просто людьми в стране не разбрасываются.
Громов подумал-подумал, да и решил не пытаться строить из себя невесть кого. Тем более что это действительно занятный случай.
– Начальник призывной комиссии хотел меня сбагрить воевать. Я ему – ни хрена. Подыхать за таких, как ты не стану. Он сказал – или на войну, или в тюрьму. Я ответил, чтобы меня отправляли на зону первым же поездом.
– Вот это ты молодец! – прокричал смеясь и давясь едой Никита.
Громов даже немного смутился оттого, что заставил его от души рассмеяться. На самом же деле Никита смеялся над Громовым. Он просто этого не понял.
– Ну, тот начальник принялся меня уламывать, а я ему: зона – это как дом родной. Давай лучше ты не страдай хернёй и пойди отдай долг родине с автоматом в руках. А если меня пошлёшь воевать – так я там весь свой отряд перестреляю.
– Серьёзно? Так и сказал? – уточнил Зуев.
– Сукой буду.
Никита опять поперхнулся едой от смеха. Лёгкая улыбка прошлась по лицу Павла. Но этого в камере уже никто не заметил.
– А этот пидор встаёт, – продолжал Громов, – выходит из кабинета, приносит пистолет и говорит: ну, стреляй в меня, только духу не хватит. Сам начал писать липовый приказ о том, что я добровольно отправляюсь в горячую точку. Ну, я и выстрелил. Только пистолет оказался зажигалкой.
Никита «искренне» изобразил удивление:
– Да ну – и как он среагировал?
– Да понял, что просрал свой блеф. Ну и осудили меня, по его рекомендации. Всё равно – всяко лучше на зоне сидеть, чем подставлять очко китаёсам в окопах.
– Это точно, – подвёл итог Никита посмеиваясь.
«М-да», подумал Павел.
«Подкинули нам птичку», подумал Никита.
«Глядишь, а всё не так уж плохо», подумал Громов.
«Беспредельщик», не без тревоги подумал Зуев.
Все поселенцы камеры доели обед и продолжили отдавать долг обществу и государству, за их же счёт варясь в помещении, смотря телевизор и болтая обо всём, что придёт в голову, пока все остальные граждане вели и поддерживали механизм войны. Словом – жизнь шла своим чередом.
4
Тюремная жизнь состоит из рутины. И ещё раз – рутины. И ещё раз – рутины. Мало кто из воспевающих уголовное заключение, и тех людей, кто его отбывает, думают об этом. Многие считают это прекрасным опытом, чтобы научиться разбираться в жизни и в людях (куда там армии). Для кого-то это шанс завести полезные знакомства и навыки. Кто-то просто не умеет себя содержать и поэтому отправляется в этот государственный «интернат для взрослых».
Некоторые уверены, что их там ждут необычайные приключения, вроде раскрытия заговоров против себя и своих друзей, дерзкого побега, шатания по дикой местности в поисках тихого угла, где не достанут правоохранители. А иногда придётся решаться идти на дело, брать большой куш, чтобы обеспечить своё существование и опять уходить от погони, которая жаждет установить справедливость и равновесие. А ты вертел на триста шестьдесят градусов справедливость и равновесие в обществе, потому что для тебя – ты сам и есть всё мировое сообщество.
