- Ерунду говоришь, Оюун сам человек делает свою судьбу. Сам! – разозлившись, он крикнул- Сделаю князем, после себя. Воспитаю сам!
Оюун промолчала. Зачем спорить?
Не слышит её Баян. Ослеплен он. Болью, виной и властью. Ужасная смесь, любому разум отравит.
Но занятиям Клима не мешала. В одном Баян прав. Клим должен стать сильным воином. Смелым.
Как только сохранить его душу?
Беспокоится сердце матери.
Чем старше становится Клим, тем больше тянется к Баяну. Все таки парню отца не хватает.
Старается, Оюун, объясняет сыну, что важно в жизни, а что нет. Как узнать где хорошо, а где плохо.
- Я воин, мать! Воин, а не баба…- Клим презрительно кривится.
- Ты человек, Клим. Человек! Любой воин, должен, прежде всего человеком быть. – Оюун с осуждением посмотрела на сына. – Разве ж бабой плохо быть? Баба воина рожает.
Клим не красиво скривился, - Бабы только ноги раздвигать и детей рожать способны.
Звонкая пощечина напугала обоих.
Никогда до этого, мать не поднимала руку на сына. Никогда до этого, сын не говорил таких слов матери.
Клим обиженно вспыхнув, выбежал из дома.
Оюун, сжав руку в кулак, замерла.
Как быть? Как теперь быть?
Забрать от Баяна? Настоять на своём?
Это тоже не правильно. Её сын должен свой Путь найти. Себя найти.
Оюун прикрыла глаза, потянулась душой к сыну.
Вот он… обиженный. Такой большой, но ещё ребёнок. Её ребёнок.
Хочется бросился за ним, обнять, пожалеть, но не правильно так.
Пусть сам ищет, как правильно.
Клим.
Обидно! Как же обидно… до слез!
Чтобы позорно не расплакаться, выбежал из дома.
До сих пор звон в шах и щека горит от пощечины.
Клим стёр злые слезы. Ударила! Его ударила!
А ещё мать называется!
Правильно говорит Баян. Все бабы дуры!
Снова обиженно всхлипнул. Не ожидал он такого от мамы. Совсем не ожидал.
Не пойдёт домой. В казарме жить будет теперь, вместе с другими воинами.
Он большой уже. Десять лет исполнилось, одиннадцатый уже.
Клим не заметил, как до леса дошёл.
Густой аромат трав успокаивал.
Попав под тень высоких деревьев, он поневоле расслабился, глубже вдохнул чистый воздух, напитанный ароматом прелых листьев, цветов и смолы.
Хорошо!
Почти забыв про свои обиды, пошёл к большому камню.
Раньше, они с мамой, сюда часто ходили, к отцу.
Давно не был здесь Клим. Считай с прошлого лета.
Клим виновато потоптался возле камня.
- Прости отец…- виновато потупился- Я чего то замотался совсем.
На сердце стало совсем тяжело.
Не был он так занят, этот год, что бы время не найти. Звала ведь мать. Несколько раз звала.
Да все находил он оправдания и не ходил.
- Прости…- ещё ниже опустил голову.
Сел возле камня и начал рассказывать. О том, чем жил этот год.
О друзьях своих, о занятиях с Баяном. О смешливой девушке Аграфене и даже о том, что нравится она ему.
Никому не говорил об этом, а здесь выложил. Как на духу…
И рассказывая понял, что ничем таким уж важным и не занимался он, чтобы время не найти.
Так стыдно стало Климу, так горько. Загорелась, ещё пуще прежнего, щека.
- Мама…- прошептал Клим, дотрагиваясь до горящей щеки.
- Обидел, сын?
Клим распахнул глаза- Отец!
Рядом с ним, на траву возле камня, присел отец.
Такой, каким он помнил его по своему сну, почти забытому, и такому не реальному.
Климу часто казалось, что не было тогда болота, отца и крепких объятий, в которых так хорошо и спокойно.
- Отец!- он неверяще дотронулся до него рукой, ощутив упругость мышц под своей ладонью.
Отец прижал к себе Клима. Крепко прижал, по настоящему.
