Дура...
— Согрелась? — снова обернулся. Ужалил взглядом, словно ядовитый змей. — Если всё ещё нет, то можешь снять свою обувь. Можешь и всё остальное снять, если не боишься. Я дам тебе своё пальто.
Сейчас в его голосе я слышала усталость.
Недоверчиво нахмурилась, проигрывая в уме каждое произнесённое им слово. Он действительно предлагал мне помощь? Или просто играл? Издевался?
— Нет, спасибо, — я старалась больше не смотреть в его сторону. Сосредоточилась на окне, в надежде поймать хоть один указатель. Обозначение населённого пункта или реки. Хоть что-то, чтобы помогло мне сориентироваться. Но снова... лес. И ничего больше.
Прошло не меньше часа, но мы так и не выехали ни к одному из населённых пунктов. Моё сердце вновь заходилось глухими ударами. Мне постоянно казалось, что мужчина за рулём следит за мной. Наблюдает через зеркало заднего вида и контролирует каждое моё движение.
— Родственники есть?
Я непонимающе хлопала сонными и покрасневшими глазами. Сказать ему правду? Он же предупреждал меня... Но сказать, что я сирота — это всё равно, что самой себе подписать приговор. Так было всегда: сирота — идеальная жертва.
— Да, — пискнула в ответ. Молясь о том, чтобы он больше не задавал вопросов и не понял, что я блефую.
— Ты снова врёшь мне? — он повернулся, привлекая к себе внимание.
Мне было нечего ответить. Смотря перед собой, я упрямо поджала губы. Ему не за чем знать, что моих родителей давно нет. Тётка меня на дух не переносит, и моя пропажа её скорее обрадует, нежели огорчит. А Гоша... он был единственным близким мне человеком. Был. Пока я и его не потеряла.
— Я правда никому ничего не скажу. Пожалуйста? Вы ведь не бездушный человек... вы же не бросили меня там! И не вышвырнули из машины, когда узнали, что они меня ищут! Прошу вас?
— Ты лишний свидетель, Кира. — Он покачал головой, и его рука мягко скользнула по рулю. — Таких свидетелей не оставляют. Даже я.
Он произнёс это так обыденно и в то же время... будто ласково. Словно успокаивая меня.
Мои губы задрожали.
Мне двадцать три и, кажется, на этом всё.
Как любит говорить моя тётушка: пожила и хватит.
— Меня тошнит, — опять прибегаю ко лжи.
Скорее всего, это выйдет мне боком. Но неужели я зря испытала ту боль от падения? Неужели зря прыгала под колёса?
— Ты же понимаешь, что далеко не уйдёшь? Или ты думаешь, что сможешь затеряться здесь? — жутковатый и совершенно неуместный смех пробирал до костей. — Не уверен, что потянешь...
Несмотря на его ироничный настрой, я не готова была к перепалкам. Если он один из них, или хотя бы похож на тех, с кем я провела последние несколько дней, то с ним лучше вообще не спорить. Этому меня научили кулаки Быка и некоторых из его приспешников. Меня истязали каждый день. Одно неверное слово, крик или непослушание, и я проходила через это так же, как и другие девочки, находящиеся в этой квартире. Им нужны были сломленные, послушные овцы.
— Тогда просто убей меня сразу, — тихо произнесла, поднимая голову. Дрожа как осиновый лист и ожидая его реакции.
И она последовала. Спустя несколько секунд, автомобиль начал снижать скорость. Пока его колеса окончательно не застыли. Мужчина с пронзительным взглядом повернулся ко мне почти полностью. Долго смотрел на меня, изучая каждый сантиметр. Всматривался в ссадины на моём лице, заметил порванное ухо и, слегка вытянув губы, провёл ладонью по слегка отросшей светлой щетине.
