– Кто теперь будет судьей?
– Сейчас поздно выбирать нового. Об этом мы подумаем после окончания Лета. А пока я принял на себя его обязанности.
Непохоже, чтобы он был очень огорчен смертью брата, подумал Артем. Или здесь вообще не принято горевать о близких?
На пороге дома появилась Надежда. Прикрывая глаза от дневного света тыльной стороной ладони, она сказала:
– Дядя, побудь там немного. Я устала.
Провожаемая бесстрастными взглядами толпы, она спустилась с холма и уселась среди высокой травы. Артем последовал за ней, но остановился чуть в стороне, как бы не решаясь к ней приблизиться.
– Все случилось именно так, как я и предсказывала, – бесцветным голосом сказала она, не оборачиваясь. – Скоро мы отправимся в путь. Отцовский саркофаг и весь запас холода теперь принадлежит мне.
– Ты говорила с отцом, после того как мы расстались?
– Да.
– И что же?
– Он отказал мне.
– Значит…
– Значит, если бы он не умер, мы никуда бы не поехали. Тут ты прав, чужеродец.
Молчание надолго повисло в воздухе. Артем переминался с ноги на ногу, не зная даже, что и сказать. Уж очень странными и зловещими выглядели последние события.
– Я буду ждать тебя возле машины, – сказал он наконец. – Взгляни, она видна отсюда… Ты, наверное, будешь участвовать в похоронах отца?
– Нет. Я уже простилась с ним. Но мне еще нужно закончить кое-какие дела.
– Постарайся не задерживаться. Нам еще предстоит запастись водой и пищей.
– Вот это можно сделать по дороге. – Она встала и прошла несколько шагов по направлению к дому. – Постарайся найти попутчиков. Вдвоем нам придется трудно.
Артем проводил Надежду до вершины холма, но в дом не вошел. На пороге его ожидал Тарвад, уже облаченный в одежду судьи.
– Итак, теперь тебе ничто не мешает пуститься в дорогу, чужеродец. – Казалось, что вместе с новой одеждой он надел на себя и новую личину, бесстрастную и высокомерную.
– Похоже на то.
– Тогда не задерживайся.
– Не надо меня гнать. Я и сам тороплюсь. Но уйду отсюда, только завершив все приготовления.
– Несчастья наши проистекают от нашей же доброты. – Глаза Тарвада сузились. – Вместо того чтобы гнать чужеродцев прочь, мы даем им приют. И наша доброта потом оборачивается горем. Пойми, нам от вас ничего не нужно – ни вашей помощи, ни ваших невразумительных знаний. Никто не покидает свой дом по собственной воле. Одних из вас гонит враг. Других – нечистая совесть. Третьих – алчность или гордыня. А вслед за вами всегда приходит беда… Не знаю, что гонит тебя, но за твоими плечами стоит неведомое зло. Жаль, что я не сразу это понял. Все, к чему прикасались твои руки, осквернено. Эти вещи будут притягивать к себе несчастья даже после того, как исчезнет память о тебе… Не знаю, кому ты служишь или кому ты не угодил… Кроме нашего народа, кроме всяких чужеродцев, кроме черепах и зверей, живущих в дальних странах, в мире существуют также великие и страшные силы, от которых ничего нельзя скрыть. Спастись можно только непротивлением и смирением. До сих пор нам удавалось не навлекать на себя гнев. До сих пор… С виду ты почти не отличаешься от нас, но внутри совсем другой. И враги у тебя другие. К своим мы уже привыкли. Судья Марвин сделал ошибку, не отпустив тебя раньше, не отмежевавшись от тебя. Зло, направленное совсем в другую цель, задело и его. Чует моя душа, что к смерти брата причастен и ты.
– С каких это пор в Стране Забвения чья-либо смерть стала поводом для поиска виновного? – Неприкрытая враждебность Тарвада не на шутку уязвила Артема.
