А бабушка… Бабушка – проветривает помещение. И вытирает пыль… Но и не забывая ещё – кое о ком. Да… Подруга! Она – заботится о твоём лице и волосах: умывает и расчёсывает их… Приводит тебя – в… порядок! Более или менее, да? В «хорошо» и «нормально». Читает… Еле сжимая твою ладонь!.. И да… Они и так же все «прекрасно» знают, что за участь – ждёт тебя… Ждёт и «их»! Но продолжают – верить… Верить и надеяться… Ждать! Что вот, в следующую минуту, а там и «секунду», ты откроешь свои блестящие и яркие глаза!.. Улыбнёшься вновь – широко-широко и… Обнимешь их – крепко-крепко!.. И, конечно, всё будет – довольно скомкано и… сумбурно. Море слёз! Криков и рыданий… Море и смеха! И снова – рыданий взахлёб! Но и это же – «будет»! Будет? Да… А что же – сейчас? «Сейчас» – это лишь далёкая… заоблачная мечта!.. Которой, по-видимому, всё же не суждено – сбыться.
Пусть ты и «сильная»… Да! Ты действительно – сильная! И я вижу это не «только» – в твоих же всё попытках удержать боль, проглотив её внешне и задушив внутренне, и не дать ей вырваться на свободу и показаться на воле; «не дать» ей – явиться миру… с войной! Ведь твоё тело – всё же понемногу отмирает и… Тебе… Тебе уже и прямо-таки – невыносимо больно! Ты – кричишь и… Кричишь – по ночам! И у тебя из глаз даже – льются слёзы… из-за этого. А ты… Ты – не можешь их утереть! И давишься ими… Задыхаешься! И только – тогда, да… Тогда уже – вбегают врачи и… медсёстры с медбратьями!.. Вкалывают тебе обезбол-успокоительное – в виде морфина-снотворного и… Ты, наконец, успокоившись, тихо и мирно засыпаешь! Но вот только и в следующую, и последующую ночи – происходит то же самое… Если и не «сильнее»! И…
Я боюсь за тебя, знаешь! Боюсь, что в этой или следующей… последующей сильной… «сильнее» же и всех предыдущих… агонии – потеряю тебя. Нет… Даже – и не так! Я… Я просто боюсь – потерять тебя! Хоть и… Да! Вроде бы – мы и не были близки. И ты же всё – слала меня «куда подальше», всякий раз: когда шла гулять – без разрешения или материлась; приходила за полночь, а после… ругалась с мамой! А я – лишь лежала в позе эмбриона и… ждала. Ждала – когда ты, наконец, полностью успокоишься: чтобы, пусть и внутренне, но и вбить в тебя всего три слова: всё-будет-хорошо. И ты – слушала! Да. И слышала! Слушалась… Ты и жила – с этим! Но и затем – у тебя вновь происходил срыв и… Я опять, и снова, как побитая кошка, пряталась в угол: дабы не навлечь на себя и… тебя… ещё большей кары! Но и знаешь что… Я люблю тебя! От чистого сердца и… Уж точно, несмотря ни на что, не желала бы… и не «желала» – для тебя такой участи и судьбы! Но ты же и сама понимаешь – мы не решаем здесь… ни-че-го. За нас, а и тем более «меня» – решают… «свыше». Да. Ведь и, как бы ни прискорбно, «мы» – лишь шахматная доска. А «вы» – фигуры на ней!.. И, видимо, пришёл твой черёд – покинуть её!
Что ж… Но и твои родители и подруга – были правы, отказавшись всё же от эвтаназии! И дело же не в том, что я – хочу твоих мучений… Что и они их хотят – для тебя! Дело тела – совсем в другом… Ведь и жизнь твоя – могла прерваться: ещё два дня назад. Но ты – прожила их! Эти, и подумать только, всего лишь каких-то – сорок восемь часов. С родными и… близкими. Друзьями! И пусть, ты не можешь их обнять. Пусть – только видишь их и… слышишь. Но ты – с ними! Ты – согрела их… Совсем чуть-чуть, да! Но и это же – лучше, чем ничего.
