Остановка. Молодая девушка в графитовом плаще заняла лавочку напротив моего вагона, сидит спиной к платформе.
Она делает наброски на планшетке, может художница или только учится, несколько четких и легкий движений рождают на листе бумаги очертания здания вокзала, что её так заинтересовало в этом не примечательном на первый взгляд домишке? Ветер играет длинными волосами, закидывая их на лицо, брюнетке надоедает, и она забирает волосы в высокий хвост резинкой. А она должно быть хороша, под плащом угадывается тонкая талия, в движениях легкость и грация, каждая линия как по линейке, я хочу посмотреть на её лицо и стучу в вагонное окно, вдруг незнакомка услышит.
Может услышав, а может почувствовав на себе мой внимательный взгляд девушка поворачивается и смотрит на меня.
Тонкая линия носа, удивительной красоты разрез глаз, дополненный стрелками, обезоруживающая улыбка, Моя Лика! Она там на перроне, а я в поезде. Успеваю выскочить в закрывающуюся дверь, одним прыжком преодолеваю расстояние между нами, обнимаю так крепко как будто искал и скучал по ней две тысячи лет, успеваю удивиться, что новый Ликин аромат непривычно необычайно цветочный.
И получаю ощутимый удар коленом, который складывает меня пополам, ударяюсь о край лавки и теряя сознание замечаю широко открытые изумрудные глаза: – Ты… Вы не Лика…
Ужас как гудит голова… Или это гудит отходящий поезд? Не могу понять открыты мои глаза или не хватает сил поднять веки. Темнота сменяется красным туманом, потом белым дымом, который медленно рассеивается.
– Он очнулся! Не шевелитесь, врач скоро будет. Извините, простите, Вы так набросились на меня …, – из изумрудных глаз катились слезы, – выпейте воды, нет-нет даже не думайте вставать!
– Вы очень похожи на одну мою знакомую, одно лицо, только удар у Вас лучше поставлен, – шутка отдалась резкой болью, и я закрыл глаза. Висок горел, липкая и теплая кровь медленно ползла по шее и забиралась за воротник рубашки. Девушка провела ладонью по моим волосам и остановила руку, боль стала стихать, я уснул.
– Все будет с Вами хорошо, отдохните, я никуда не уйду, – донёсся до меня её мягкий голос, – спите, я буду рядом.
И она была рядом, когда пришли врачи, когда меня на носилках грузили в медицинский вертолет, когда положили на стол и включили лампы, её с трудом заставили покинуть операционную и проваливаясь в наркоз я видел её изумрудные глаза за стеклянной стеной.
Через несколько месяцев я выписался из клиники. Доктор был доволен – прогнозы были оптимистичные, правда вместо прямых линий я все еще мог рисовать только волны, а головная боль была приправой к завтраку, обеду и ужину.
Я взял такси, адрес моего купола пришлась читать с визитки, память иногда сбоила в самые неподходящие моменты. Код-пароль этажа в лифте дался мне с девятого раза и войдя в холл я мог думать только о том, как добраться до кровати, но кто-то был в моем доме. Седьмое чувство подсказало имя раньше, чем я услышал доносившиеся с кухни слова: – Обожаю водопады, не большие и громкие, а такие скромные и тихие, их можно найти посреди леса на маленьких речках, мы нашли один такой с Марком, представляешь – редкий светлый лес, тихий ручеек бежит и по каменным уступам падает в озеро по перекатам, там такой звук… можно часами сидеть и слушать. У нас на берегу этого озера шалаш (Марк его так называет). Только дерево, камень и кварцевое стекло. Никакого пластика, металла, все делали вручную, даже от электричества отказались. Правда у меня спрятан фонарик и спутниковый телефон, он не знает, но у любого экстрима должен быть запасной план. Домик вписан в ландшафт идеально, крыша идет до самой земли, а на втором этаже стеклянные фронтоны, вокруг на километры ни души. Тебе там понравится, Марк поправится и устроим ему реабилитацию.
