…Когда Ракшу стало видно, с кем со страстью и отчаянием сражаются в ущелье золотоволосые всадники, он понял, что опасность скорого вторжения врага номер один усугубляется полной близорукостью сражающихся. Ибо ни окияны, ни их противники, ни кто-либо другой из готовых втянуться в эту бессмысленную бойню об ОБЩЕМ ВРАГЕ, беспощадном в своей неживотной тупости и совершенно чуждом Запределью, не хотели даже подумать.
Что больше всего вызвало в Ракше негодование, поселившиеся четверть века тому назад у Чёрной горы беглецы из Цивилизации, не единожды уже столкнувшись с этим жутким врагом, так и остались верны своим планам мести культурным. С головы до ног покрывшийся морщинами, натурально пожелтевший от наполненного тайной злобой одиночества, их предводитель, даже зная, пусть и плохо, об отсутствии малейшей осторожности у шедших из-за гор на севере чудовищ, продолжал проявлять откровенно тупое упрямство, словно превратившийся в человека мул.
А между тем это было не просто отсутствие осторожности. Шедшие с севера «дублёры» артаков, в отличие от последних, просто в принципе не ведали страха. Их можно было истреблять тучами – ничего хотя бы отдалённо напоминающего беспокойство в этом непреклонном потоке движущихся навстречу противнику существ не проявлялось. Казалось, даже если сам Каледос начнёт их жечь небесным огнём, в их поведении ничего не изменится…
***
…Рудый хан рвал и метал.
– Олухи, трусы, растяпы! – выкатывая из орбит почерневшие от злобы глаза, эта старая развалина, неизвестно для чего прожившая более полувека, брызгая во все стороны вонючей слюной, надрывно орала на командиров.
Бледные, как сама смерть, командиры падали к его волосатым ногам и не смели поднять на повелителя глаза. Все их усилия пропадали даром: сломить боевой дух синеглазых мускулистых всадников, дерущихся будто в экстазе магического танца, увы, не удавалось.
– Что вы валяетесь в грязи отяжелевшими от бега свиньями! – продолжал изрыгать из себя Шахтин Кал. – Или вы надеетесь, что эти упрямцы пожалеют вас?!
