Вернувшись к лошадям за цепь, молодчики из джакков и драккунов наконец-то испытали настоящую усталость. Им страшно захотелось пить и есть, а руки, ноги, спины – все мышцы молодых бойцов заныли от навалившейся внезапно тяжести. К тому же их нестерпимо мучила досада.
По большом счёту, им было глубоко плевать на Шахтин Кала, как, впрочем, и ему на них, считавшему, что толку от таких вояк обычно никакого. Но стать посмешищем в глазах сородичей! Для юных варваров такое было равносильно позорному изгнанию. Поэтому, напившись вволю кобыльего молока или простой воды из бурдюков, висевших на боках степных лошадок, джакки стали нагло гарцевать перед окиянами. Златокудрые красавцы, как на параде, выстроились по ту сторону цепи, а джакки с ядом в голосе кричали:
– Ну что ж вы! Спрятались за цепью! Выходите в поле, если вы мужчины. Сразимся на просторе, как подобает драться степнякам со степняками!
В глубине души они, конечно же, благодарили бога – за то, что златокудрые «придурки» вызова не принимают. Сражаться им уже больше не хотелось. Окияны же басовито и уничижительно отвечали:
– Вы – предатели человеческого рода! Помогаете морским демонам! Наши братья и отцы отважно с ними бьются под стенами Харида, а вы норовите ударить им в спину! Может, вас заколдовали?!
Начальник авангарда джакков решил, что не ответить на такое обвинение нельзя. Рискуя получить стрелу, он подскочил почти к цепи и злобно прошипел:
– А вы?! Вы сами не предали свободные народы Запределья, переметнувшись в прислужники к этим чванливым и толстобрюхим горожанам?! Может, это морской бог послал на Побережье своих слуг, чтобы они очистили его от этих… – Степняк брезгливо сморщился. И вдруг заросшее щетиной грубое лицо его заметно исказила гримаса ненависти и презрения:
– Они закрыли нам дорогу к морю, которое боги создали для всех! Так пусть же морские демоны пожрут остатки этих тварей! Вместе с вами! А восставшие народы Запределья всех демонов сметут обратно в море и заберут себе обратно то, что должно принадлежать всем!
Резко развернувшись, джакк стеганул коня кнутом.
Второй атаки ждать пришлось недолго. Как только джакки и драккуны припали к вяленому мясу и сухим лепёшкам, запивая незатейливое кушанье разбавленным водой вином, земля тревожно загудела под множеством копыт. Бесчисленное войско Шахтин Кала как будто вырвалось из-под земли. Пехота к этому моменту ещё не подошла, но и от вида скопища одной лишь конницы любому становилось страшно.
Никогда ещё степные варвары
не собирались вместе
в столь великой силе.
Здесь были и драккуны
в чёрных длиннополых одеяниях
и сыромятных колпаках, и джакки
в серо-белых безрукавках из овечьих шкур,
и узколицые, почти нагие, абекуты,
что от загара потемнели аж до черноты.
Казавшиеся с виду тонкорукими и
чересчур худыми, абекуты
на самом деле были жилистыми, юркими и гибкими.
И те из степняков, которым выпадало «счастье»
столкнуться с абекутами в бою
и выжить,
до смерти помнили
метательные топоры
на длинных рукоятях.
Среди степного воинства брели и
коренастые аяки,
закутанные так в медвежьи шкуры,
что даже глаз не оставалось видно.
Чуть ли не от Самых Северных
(волшебных) гор
приехали они верхом
на странных чудищах,
похожих чем-то на волов с ветвистыми рогами.
Угрюмцы (так в Запределье называли жителей далёких каменистых,
поросших непролазными чащобами холмов),
и те прислали не большой, но страшный
