Так было записано в манускрипте, отражавшем итоги принятия этого закона. Содержание его, конечно же, пришлось по вкусу и окиянам, и многим рабам, и нищим гражданам. Но вызвало протесты со стороны рабовладельцев и имущих. Что с того? Протесты эти потонули в дружном хоре голосов воспринявших Закон как должное. Главное – в числе них оказалось немало воинов.
В Цивилизации они считались далеко не самыми богатыми, хотя, конечно, и не бедствовали. Гоняться же за беглыми рабами, а тем паче за свободными гражданами, которым надоели долги и нищета, военным было попросту противно и неинтересно – вознаграждения можно было и не дождаться, а мечом или стрелой под рёбра получить вполне реально. Да и зажиревшие торговцы и рабовладельцы к тому моменту вызывали у воинов большое раздражение. «А ну-ка, пускай умерят аппетиты! Ишь, разожрались!» – восклицали на городских собраниях представители бойцовской касты.
Члены же Совета по поводу протестов недовольных новым законом однозначно заявляли: «В момент, когда исходящая от запредельных варваров угроза день ото дня усиливается, интересы единой Цивилизации требуют смирить гордыню всем, кто рабов и состояние имея, считает себя ревнителем устоев родного государства. Не смирившие гордыню однозначно бросают вызов отношениям внутри страны и попирают основы её стабильности».
После такого заявления рабовладельцы поприуныли, а рабы и малоимущие граждане воспряли духом. Отток людей в столицу бывших рудокопов с Побережья прекратился. Но это больше не мешало государству Шахтин Кала расширять границы своих владений. Войско Шахтин Кала к тому времени достигло численности в тридцать тысяч пеших и пять тысяч конных, хорошо вооружённых и неплохо обученных бойцов.
Широко расстилались земли запредельных варваров. Степи там перемежались с крутогорьями, волнистыми холмами и каменистыми долинами, пересекались быстротечными реками и разливными озёрами с топкими болотистыми берегами.
Варварские племена, что занимали эти земли вплоть до самой северной гряды (Самых северных гор, от которых далее на север начинались овеянные разными легендами просторы таинственной страны древнейших великанов, некогда владевших страшной силой молнии и грома) разделялись на светло- и тёмноволосых, на высокорослых и кургузых, на обитателей равнин и на хозяев горных перевалов.
Охотники, собиратели, скотоводы, рыбаки и земледельцы – каждое племя предпочитало что-то одно, но всем были присущи гордый нрав, уважение к силе, любовь к войне и презрительное отношение к Цивилизации со всеми её жителями и устоями.
Между собой запредельные варвары общались по-разному, в зависимости от обстоятельств и настроения. Часто они устраивали кровавые пиры на поле битвы, не брезгуя при этом и торговлей со своим противником. Понять друг друга принадлежавшим к разным племенам сынам степей было нетрудно: диалекты, на которых варвары общались меж собой, с древнейших, незапамятных времен несли в себе довольно толстые пласты единых как по смыслу, так и по звучанию слов, понятий, даже речевых конструкций. У большинства народов Запределья идолы и божки были похоже друг на друга, а религиозные обряды нередко совпадали почти одним к одному.
Цивилизация – иное дело. Само это название для варваров, особенно кочевников, звучало как ругательство. Ни капли общего с сынами запредельных степей, как варвары сами себя именовали.
