Клуб бессмертных - страница 14

– Ты хотела мне что-то показать.

Она с сомнением принялась водить пальцем по столу.

– Теперь уже и не знаю. – Протянула она. – Марк убедил меня в существовании общего знаменателя, а то, что мне попалось на глаза, – совсем частность. Я полезла на закрытые профессиональные форумы, где общаются репродуктологи, гинекологи, специалисты по ЭКО – в общем, мои коллеги. Обсуждают сложные случаи, стратегии лечения, новые исследования в этой области… ну обычная практика. И пару раз мне встретилось упоминание какого-то непонятного заведения… а может, и не заведения вовсе, бог его знает. Я даже заскринила комментарии. Но не уверена, что они имеют отношение к нашим поискам.

– Показывай: коллективный разум нам в помощь.

Даня взяла со стола свой айфон, быстро провела пальцем по экрану и выставила его перед нами на вытянутой руке. Мы с Марком с любопытством принялись читать переписку: «Lemur: «Знакомая моей клиентки с таким же диагнозом родила ребенка пару лет назад. Прошла курс лечения и родила, хотя яичники до этого не работали. Ей чуть ли ни донорскую ткань пересаживали. Упоминала какую-то Фрейю. Кто-нибудь в курсе?» – DrVica: «Что-то слышала. Клуб биохакеров Фрейя. То ли клиника, то ли «Рога и копыта». Они применяли сомнительные методики, порой успешно. А иногда не очень». – Lemur: «Вот про «не очень» я тоже слышала, вплоть до смертельных исходов. Но, как ни странно, обошлось без шумихи. Замяли, видимо».

Марк и я синхронно оторвались от экрана и уставились друг на друга.

– Марк, что думаешь?

– Сложно сказать. Если говорить о трансплантации тканей или органов, их делают на фоне иммуносупрессивной терапии. На ее отмене возможно возникновение аутоиммунной реакции. Но, судя по названию, могли применяться и куда менее традиционные методы, чем простая трансплантация.

– А Фрей – это что?

Даня бросила на меня быстрый взгляд, а Марк заметил нейтральным тоном:

– Фрейя – вечно молодая богиня из скандинавского эпоса.

Будущий нобелевский лауреат оказался еще и эрудитом.

– Странное название для клиники, занимающейся инновационными методиками. – Задумчиво продолжил он.

– Вот именно! – Согласилась Даня. – Название годится только для клуба женских практик. Собственно, когда я начала сканировать интернет, из Сети всплыла куча провинциальных салонов красоты – и ни одной клиники.

– Какая-то конспирация. – Улыбнулся Марк, не отрывая взгляда от оживленного Даниного лица.

– Я тоже так подумала и принялась в промышленных масштабах перебирать запросы, на все лады соединяя в них биохакинг, Фрейю, инновационные методики лечения бесплодия, клиники репродукции, революционные технологии, анафилаксию, аутоиммунные осложнения… в разных сочетаниях.

– И?

Даня медленно обвела нас торжествующим взглядом, не лишенным, однако тени сомнения.

– Никаких клубов биохакеров, никакой клиники «Фрейя» я не нашла, зато всплыло имя.

– Имя? Не название?

– Имя человека, пластического хирурга: Фролов Евгений Яковлевич.

– И как это свя… – Начал я и тут же замолк. – О черт.

– Да, любопытно. – Заметил Марк, у которого не возникло проблем с пониманием связи. – Вот только у него другая сфера деятельности. Если не считать имени, его ничто, на первый взгляд, не связывает с историей аутоиммунных заболеваний.

– Несколько лет назад он работал в модной клинике эстетической и репродуктивной медицины – «Иннолаб-бьюти». Одно время за ней держалась слава чуть ли ни самой продвинутой в этой сфере. Но именно у них было несколько случаев анафилаксии и даже, кажется, системного васкулита. Насколько я знаю, доказать связь между действиями клиники и последствиями для пациентов так и не удалось. «Иннолаб» по-прежнему функционирует, правда, никаких необычных методик уже не предлагает. Но Фролов там больше не работает.