Юля: уровень фенилэтиламина 100 %.
Юля улетела в Абу-Даби.
А Илья тем временем заехал в спортклуб, там его идентифицировали и дали Юлины номера. Но пользоваться питерским мобильным в далекой жаркой стране Юля не планировала и поэтому держала его выключенным.
В самолете рядом с Юлей сел субтильный и лысеющий, несмотря на юный возраст, еврейский мальчик, который сразу углубился в свой лаптоп. Юля скосила глаза на экран лаптопа, там мелькали цифры биржевых индексов. Манжеты рубашки Юлиного соседа сверкали идеальной белизной. Юля скосила глаза еще дальше. Никакой перхоти, ногти не обкусаны. «Вот из таких скромных и усидчивых нердов вырастают миллиардеры, капитаны экономики. Да здравствует капитализм», – умилилась Юля. Но умиление улетучилось, когда юноша снял ботинки и по салону разнесся ядреный запах его носков.
* * *
Юля сошла с трапа в Абу-Даби. Солнце палило немилосердно. Термометр показывал сорок два градуса в тени. «Ничего, – подумала Юля, – привыкну». В ее распоряжение предоставили дом с прислугой, слишком большой для одного человека, и машину с шофером. Обслуживающий персонал почему-то был родом из Шри-Ланки, они объяснялись на какой-то диковинной разновидности английского языка, но к обеду Юля начала кое-как их понимать. Водитель отвез Юлю в супермаркет, там он толкал за ней тележку, она должна была только показывать, что класть в корзину. Обращался он к ней «мадам». Юлю это сначала шокировало, а потом стало забавлять.
В супермаркете, в машине и в доме Юля чувствовала себя хорошо, там работали кондиционеры. Но едва она оказывалась на улице или в слабо кондиционируемых помещениях, ей становилось хуже. Ее сильно тошнило, и она с огромным трудом удерживала себя от того, чтобы не упасть в обморок. Особенно худо ей становилось в спортивном зале, где она должна была проводить свой рабочий день. Сначала она нюхала нашатырь раз в час, потом все чаще и чаще, и на третий день упала-таки в обморок. Арабские коллеги заподозрили, что она беременна, но анализ крови показал критическое обезвоживание. «Такое случается, – объяснили они ей, – некоторые люди совсем не могут жить в пустынном климате, они просто умирают». Ей выплатили компенсацию и вручили обратный билет в бизнес-класс.
Юле было так плохо, что квалифицировать происшедшее как форс-мажорные обстоятельства она смогла лишь в самолете. Она сидела в просторном кресле, свободно вытянув ноги, грустила об утраченной возможности, наслаждалась привилегиями бизнес-класса и морозным духом кондиционеров.
* * *
Юля Хлудова была девушкой из социальных низов. Впрочем, в стране под названием Си-си-си-пи это понятие имело относительный характер. Родилась она во вросшей в землю железнодорожной казарме, стоявшей в тридцати метрах от стальных путей самой напряженной в Советском Союзе магистрали Ленинград – Москва. Из интерьеров детства Юля помнила только похожую на паровоз чугунную дровяную плиту, на которой готовили пищу, и покрытое линолеумом очко. Казарма сотрясалась от грохота, вызываемого тяжелыми товарными и скорыми поездами, каждые пятнадцать минут, то есть примерно семьдесят раз в сутки. Но никто не обращал на это внимания. Все давным-давно привыкли. Крошечная Юля влезала на подоконник и махала проезжавшим мимо на «Красной Стреле» участникам Олимпиады-80, улавливая обрывки зажигательной музыки диско, медленным поездам с призывниками, двигавшимся к югу, в сторону Афганистана, товарным составам с химическими удобрениями, над которыми клубилась красивая голубая или розовая дымка, и тяжелым эшелонам с покрытыми брезентом танками – раз в неделю четыре танка «Т-80» везли в сторону Москвы, ровно столько их делал Кировский завод за семь суток трехсменной работы.
