– Но мы с тобой должны её найти. Я не принимаю отказов. Ни в коем случае, Рид! – закончил Вестер громким голосом, уже одевшись и теперь глядя мне в глаза. Он рассмеялся. – Я не знаю, во что это всё может вылиться, но иначе и быть не может – ты обязательно мне поможешь, я это знаю с точностью до девяноста девяти процентов. – Он стоял, теперь уже ухмыляясь, словно забыл о недавних откровениях, которые связали нас ещё крепче, неважно, хотел ли я этого. – И, кстати, скажи спасибо за то, что я так быстро закончил с этой речью. Знал бы ты, как я люблю воодушевлять людей, – расплылся в улыбке, смахнув с себя последние остатки серьёзности. А потом посмотрел на меня с подозрением. Я смотрел на Вестера спокойно, без лишних эмоций в глазах, пытаясь упрятать всё, что чувствовал по поводу кулона, в самую глубь. – Правда, ты какой-то особый случай. Невоодушевляемый. Но и ты не будешь исключением, уж я об этом позабочусь. – Цукерман бодро толкнул меня плечом, пройдя мимо, словно стараясь подбодрить. Он подошёл к окну и, уперев руки в бока, стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел на улицу. Капли падали всё реже, растворяясь в тишине и блестящих от вышедшего солнца лужах.
– Кажется, можно возвращаться, – негромко сказал я, тоже уставившись в окно. А затем услышал, как дверь позади отворилась и девчачий голос произнес:
– Уходите?
– Да, впереди много дел. Пора идти, – ответил Вестер.
* * *
Вернувшись домой, я сумел благополучно припрятать кулон в одном из шкафов, стоявших возле стены. Хотя можно ли назвать случившееся благополучным, если у меня вспотели руки, а по спине прошла мелкая дрожь? Ещё я всем нутром ощущал на затылке взгляд вишнёвых глаз с портрета на стене. Это добавляло мне паранойи, казалось, что нарисованная девушка и впрямь за мной следила, и с уверенностью можно было сказать, что даже упрекала. Вот только я не мог поступить иначе.
Ночью я лёг в кровать и несколько минут просто пялился в потолок, пытаясь осознать произошедшее за день. На батарее медленно досыхали мои вещи, в шкафу был запрятан кулон, мысли о котором прожигали всё моё сознание. А сам я лихорадочно старался придумать, как же расследовать дело Саванны? И зачем Вестеру было так рьяно оберегать кулон?
Что всё это значило?
Вскоре я провалился в сон и всю ночь видел какие-то воспоминания из реальности, прошедшие через призму безумия. То люди были до жути непропорциональны и имели глухие, еле различимые голоса, то окружающий мир сливался в бурые или серые пятна, растекаясь, как густая краска. Не сомневаюсь, что всё это было вызвано моим воспалённым сознанием и переменчивым настроением. Наутро я проснулся так, словно и не спал вовсе. Только чашка крепкого свежезаваренного кофе сумела пробудить меня и моментально активировать жизненные процессы. Я шире раскрыл глаза, тряхнул пару раз головой, будто желая избавиться от ненужных мыслей, и через короткое время ощущал себя лучше некуда.
Дорога до школы на автобусе показалась мне быстрой и увлекательной, я даже завязал разговор с каким-то парнем из параллели. Он начал рассказывать мне о школьных новостях, а потом коснулся пропажи Саванны.
– Откуда ты знаешь? – спросил я тише, с напряжением поглядев на нового знакомого.
– Вся школа в курсе. Уже давно. Нашего директора даже в полицию вызывали по этому поводу, ты разве не знал?
– Нет.
И вновь я, сам того не желая, провалился в череду запутанных мыслей, словно мои рассуждения могли хоть как-то помочь ситуации.
