– Что это значит? – тихо спросила Маура.
– Понятия не имеем. Вот бьемся, пробуем разгадать.
Маура не могла отвести глаз от надписи. К горлу подступил комок.
– Что это, черт возьми, за шарада?
– Погоди, тут есть еще кое-что. – Джейн обошла кровать с другой стороны и указала на пол. – А вот и жертва. Вернее, большая ее часть.
Маура тоже обошла кровать и лишь тогда увидела женщину. Та лежала на спине, раздетая. Из-за обескровливания кожа ее была точно гипсовая, и тут Маура вспомнила, как однажды на выставке в Британском музее видела множество разбитых древнеримских статуй. За долгие столетия мрамор потрескался, головы отбились, руки отломались – и в конце концов скульптуры превратились в жалкие безликие обрубки. Сейчас, взглянув на лежащее на полу тело, она увидела то же самое. Разбитую Венеру. Без головы.
– Похоже, здесь ее и убили, на кровати, – предположила Джейн. – Поэтому забрызгало только одну стену, остальная же кровь на матрасе. Затем ее повалили на пол, наверно, потому, что убийце нужна была твердая поверхность, чтобы закончить резню… – Джейн вздохнула и отвернулась, словно дошла до предела и уже не могла глядеть на тело жертвы.
– Значит, говоришь, первая патрульная машина прибыла через десять минут после того, как позвонили девять-один-один, – сказала Маура.
– Точно.
– Да, но на все это – на ампутацию и отсечение головы – ушло бы не десять минут, а куда больше.
– Понятное дело. И звонила, по-моему, не жертва.
Услышав за спиной шаги, они обе обернулись и увидели Барри Фроста: он стоял в дверях, не решаясь войти в спальню.
– Криминалисты пожаловали.
– Пусть заходят, – сказала Джейн и, помолчав, прибавила: – Неважнецки выглядишь.
– А по-моему, я держусь молодцом. Особенно учитывая ситуацию.
– Как там Кассовиц? Оклемалась? Нам тут нужна помощь.
Фрост покачал головой:
– Все еще сидит в машине. По-моему, больше она не выдержит. Пойду лучше схожу за криминалистами.
– Скажи ей, бога ради, чтобы училась сдерживаться! – крикнула ему вдогонку Джейн. – Терпеть не могу, когда женщины ведут себя подобным образом. Это портит всем нам репутацию.
Маура снова посмотрела на пол, где лежало туловище жертвы.
– А вы нашли…
– Все остальное? – уточнила Джейн. – Ах да, левую кисть ты уже видела. А правая – в ванне. Думаю, пора тебе заглянуть на кухню.
– А там что?
– Еще сюрпризы.
Джейн прошла через спальню в коридор.
Маура было двинулась следом и тут вдруг увидела себя в зеркале. Собственное отражение глядело на нее уставшими глазами из-под слипшихся от растаявшего снега темных волос. Она так и застыла на месте – но не оттого, что увидела свое лицо.
– Джейн, – прошептала она, – ты только взгляни!
– На что?
– На зеркало. Знаки… – Маура оглянулась и посмотрела на надпись на стене. – Видишь? Обратное изображение! Это не знаки, а буквы, и прочесть их можно с помощью зеркала.
– Это что, какое-то слово?
– Да. Здесь написано – Peccavi.
Джейн покачала головой:
– Даже если изображение перевернуть, мне это все равно ни о чем не говорит.
– Это же латынь, Джейн.
– И что означает?
– Я согрешил.
Женщины какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Джейн вдруг усмехнулась:
– Надо же, ну прямо чистосердечное признание! Думаешь, достаточно пропеть пару раз «Аве Мария!» и снова станешь белым и пушистым, после такого-то прегрешения?
– Может, это относится не к убийце. Может, к жертве. – Маура посмотрела на Джейн. – Я согрешила.
