– Чушь какая-то, – высказался Гордеев. – Ни за что не поверю.
– Вовсе не чушь! – возразил Денис. – Оказалось, что свидетелем инцидента стал вор в законе по кличке...
– Кролик, – мрачно сказал Грязнов-старший, припомнивший таки эту историю.
– Точно! – Денис поднял вверх указательный палец. – Авторитет Кролика для боевиков был столь внушителен, что ослушаться его они не могли. Кролик, старый болельщик, и от игры Комарова он был без ума, перед его футбольным искусством меркло значение любой разборки, ведь, в конце концов, как сказано у Екклезиаста: все тщета и ловля ветра. А футбол вечен. Возможно, боевики и чихать хотели, как на футбол вообще, так и на отдельных его представителей в частности, но перед Кроликом они трепетали. Кролик – это фигура, одного его чиха было достаточно, чтобы решить судьбу любого из них. Так что особо ребята не рефлексировали, когда получили его вельможный указ немедленно извиниться перед зарвавшимся фраером. Вот, в общем-то, и все, – резюмировал Денис, весьма довольный собой.
Возникла неловкая пауза.
– Ты что, издеваешься? – тихо спросил Гордеев.
– С чего ты взял? – добродушно осведомился частный сыщик.
– На кой черт нам вся эта ахинея?! – зарычал Гордеев. – Там Турецкий в гестаповских застенках гибнет!
– Так уж и в гестаповских...
Грязнов-старший почему-то молчал, глядя себе под ноги.
«Интуиция – это у обманутых жен», – вспомнил отчего-то Гордеев недавнюю сентенцию Турецкого. А у меня, интересно, что?
– Это не ахинея, Юра, – ласково объяснил Денис. – Это весьма полезные сведения, учитывая, что описываемые события я видел своими глазами.
– Как это? – открыл наконец рот Вячеслав Иванович. – А почему я об этом ничего не знаю?
Денис пожал плечами:
– Тайна сия великая есть, почему ты не знаешь, дорогой дядя, может, потому, что, как говорил наш великий соотечественник, мы вообще ленивы и нелюбопытны.
– Ты не хами, племяш! И кто этот «великий соотечественник»? Гибнущий в застенках Турецкий?
– Это Пушкин, – с жалостью сказал Денис. И добавил: – Я, конечно, при трогательной сцене вымаливания прощения у народного кумира не присутствовал и даже не слышал, что там говорилось, но видеть – имел удовольствие. По счастливому стечению обстоятельств, у меня в охране «Распутина» кореш работает. Я ему когда-то пару мелких услуг оказал, но он почему-то считает, что обязан мне по гроб жизни.
– Хочешь профессиональный совет? – сказал Вячеслав Иванович. – Ты его не разубеждай.
– Пока что я так и делаю.
– Так это что же выходит, – сказал Гордеев, – значит, у нас есть доступ к видеосъемке вокруг «Распутина»!
– Допер наконец, – вздохнул Денис. – Поехали, что ли, на Зубовский бульвар? В логово разврата, в смысле шоу-бизнеса?
На Зубовский бульвар поехали не сразу, сперва пообедали. Грязнов-старший остался на Петровке, так что Гордеев с Денисом, каждый на своем «форде» (адвокат – на более заурядном, частный детектив – на широко известном в узких кругах джипе «маверик» по прозвищу Бродяга) отправились на Комсомольский проспект, откуда уже до «Распутина» было рукой подать. Там они посетили недорогой и замечательно вкусный (по-другому и не скажешь, как справедливо заметил Гордеев) ресторан «Крымский». Забавно, но в ресторане «Крымский» была китайская кухня. А главной достопримечательностью тут были, пожалуй, подсвечники: метра три с половиной в длину, мощные, витые и позолоченные, они освещали диваны с бархатными спинками.
