– Попытайтесь вычленить лишь то, что выбивалось из привычного фона. Я понимаю, что вы давно привыкли к суете, которая происходит вокруг работы мужа, но мне сейчас как раз и нужно найти моменты, которые не вписываются в эту суету. Вполне возможно, происходило нечто такое, чему и вы, и ваш муж не придавали значения, но что повлияло на ход событий. Скажем, не происходило ли чего-то экстраординарного у вас дома, может быть, с вами или с дочерью?
– Вы называете это суетой? – усмехнулась Турецкая. – По-моему, когда звонят в три часа ночи, это не суета, а хамство.
– Но вы же сами говорите, что мужу свойственно задерживаться на работе в Генпрокуратуре, – возразил Гордеев.
– Он дома был, – возразила Турецкая. – Это не он звонил, а ему звонили! Наверняка какая-то женщина. Совсем стыд потерял.
– Ага. Когда это было?
Турецкая подумала и сказала:
– За сутки до того, как он... до всего этого кошмара.
– Значит, звонок был в ночь, когда Александр Борисович последний раз ночевал дома?
– Да...
– Звонили по городскому телефону или по мобильному?
– В том-то и дело, что по городскому. Меня это вообще взбесило. А зачем же тогда ему три мобильных?! Вы знаете, Юра, что у этого сумасшедшего – три мобильных телефона?!
– Знаю, – кивнул адвокат. – Один – для семьи, один – для Грязнова и Меркулова и еще один – для остального человечества, как он говорит.
– Вот именно – для остального человечества! Пижон несчастный.
– Так что там с этим ночным звонком?
– У нас есть правило: домашний телефон всегда на ночь отключается, просто чтобы никто ночью нас не дергал. На всякий случай один из мобильников он кладет в карман пижамы и включает вместо звонка режим вибрации. Извращенец, – не без нежности добавила Турецкая.
– Понятно. И что случилось в тот раз?
– Я же говорю, почему-то зазвонил домашний! Долго звонил. Я проснулась. Нинка проснулась. Наконец даже Александр пришел в себя и снял трубку.
– Но вы же сказали, что он был отключен, я не понимаю, как он мог звонить?
– Я сказала: обычно отключен. Но не в этот раз.
– Почему?
– Потому что его просто не выключили! – воскликнула Турецкая.
– Так, – умиротворяюще поднял руки адвокат. – Давайте успокоимся, сосредоточимся и все, не торопясь, вспомним. Хорошо?
– Ладно, ладно!
– Ирина, посмотрите на меня.
Она подняла голову, и тут только Гордеев увидел, что глаза женщины наполнены слезами. Надо отвлечь ее, заставить говорить и что-нибудь делать, подумал он.
– Ирина, сделайте еще кофе, пожалуйста.
Турецкая встала, и они снова перешли на кухню.
– Кто обычно отключает телефон?
– Я, конечно...
– Понятно.
– Но если Саша дома, то он, потому что он позже всех ложится.
– Ага! Но ведь он был дома?
– Вот именно, – подтвердила женщина. – А я о чем говорю?
– И он не выключил телефон?
– Выходит, так.
– Наверно, обычно он вообще забывал это сделать, верно? – сказал Гордеев, в глубине души надеясь на противоположный ответ.
– Я бы так не сказала.
– Хорошо. Можете припомнить подобные случаи?
Турецкая подумала.
– Ну хотя бы раз или два забывал?
– Пожалуй, нет...
– Значит ли это, что телефон им не был отключен намеренно?
– Вот уж не знаю. Вы юрист, сами делайте выводы.
– Хорошо. Тогда вернемся к звонку. Вы сказали, что проснулись все, прежде чем Александр Борисович подошел к телефону?
Турецкая покусала губы, задумалась.
– Ну так что же? – поторопил ее Гордеев.
– Не совсем так.
– Объясните.
– Я припоминаю, что мы лежали, телефон звонил, и я требовала, чтобы он взял трубку, а он все этого не делал.
