Иду, а спину жжет взгляд, теперь уже однозначного узнавания. И внимания.
Ох… Очень надеюсь, что кабинет Хохлова на первом этаже. Ну, максимум, на втором.
Потому что надолго наедине с ним оставаться я пока еще не готова. Понимаю, что надо будет. В конце концов, он, наверно, должен узнать про дочь? Хотя , это тоже под вопросом.
Хотел бы – узнал.
Но сейчас я просто не готова размышлять на эту тему.
Впереди у меня первый день практики в лаборатории Хохлова, и надо на этом сосредоточиться.
Мы проходим через турникет, Антон невозмутимо указывает мне направление.
- Какой этаж?
- Третий. Лифты в самом конце этажа, рядом с лестницей.
Его голос почему-то становится ниже, интимно похрипывает… Или мне так кажется? Я не смотрю на него, просто иду рядом и чуть позади, стараясь не отставать и не вырываться вперед.
Вся сосредоточена только на том, чтоб ставить ногу ровно и правильно, потому что высокие каблуки…
Боже, о чем я думала, когда их надевала?
Увлекаюсь, настраиваясь на встречу с Хохловым и пытаясь привести мысли в порядок, сознательно прячу испуг, удивление, и , черт его возьми, возбуждение от неожиданной встречи со своим прошлым на дальнюю полку, чтоб не мешали…
И потому не сразу понимаю, что мы свернули от лифтов к лестнице, а затем…
Затем широкая лапища ложится на мой локоть и неумолимо тянет в сторону…
В темный закуток под лестницей.
3. Разговор под лестницей
- Привет, Клубничка, - хрипло здоровается он, упрятав меня в уголок, словно паук муху. Загородив единственный выход своей массивной тушей и отрезав все пути отхода.
- Привет, - сдаюсь я, понимая, что разговаривать придется, отморозиться не удастся. Ну, как говорится, раньше сядешь… - неужели вспомнил меня, господин спецагент?
Ну не могу не съязвить! Слишком зла на него была долгое время. Отголоски этой злости до сих пор , наверно, где-то блуждают, раз выдаю такое.
- О как… Мелкая пакость раскололась? – он мрачнеет немного, но затем усмехается. И взгляд его в полутьме подлестничного пространства кажется немного пугающим и однозначно заинтересованным. Нечитаемость пропадает. Внимание и интерес остаются.
А надо ли мне это?
- Если ты о моей подруге Маше, - спокойно поправляю Антона, - то да. Она сказала. Очень вовремя, кстати. Я как раз в полицию собиралась, требовать адрес морга, куда твое тело отправили.
Опять уколола, все же. Ну не могу сдержаться! Никак!
- Подруга даже… - он хмурится, пропуская мимо ушей мою тираду, - вот как… Ну ладно. Какими судьбами сюда, Клубничка?
- Прекрати меня так называть! И выпусти уже отсюда! Что за манеры?
Я делаю шаг, чтоб обойти его и выскользнуть из замкнутого пространства, где становится совершенно нечем дышать, но Антон легко ставит на моем пути здоровенную руку, пресекая попытки бегства, и мягко ведет носом по макушке. Ой… У меня мгновенно ослабевают коленки, дыхание перехватывает от такой близости.
И тело глупое сразу вспоминает не только то, что между нами было, но и сны мои дурацкие, недавние… С его проклятым участием!
Ну нет!
Нечего, нечего позволять такое!
Позволила один раз – и что?
И ничего. Тем более, что не один раз. Тем более, что сама хотела, аж трусики не держались на заднице!
Одно только воспоминание о том, насколько я была глупая малолетняя овца, приводит в чувство моментально. Взбадривает, похлеще ведра ледяной воды после парилки.
