– Нахал! – крикнула она и ударила Милованова по голове раскрытой ладонью. – Пошел прочь! Прочь!
– Какой бюст!.. – восторженно пробормотал фотограф, не в силах оторваться от созерцания неожиданно обретенного сокровища. – Поистине королевский… Больше, чем у нашей уборщицы… Скажите, п-жал-ста, он настоящий?! Вам туда ничего не подкладывали?
– Ах ты, хамлюга бородатая! – пуще прежнего возмутилась Агния Альбертовна, дрыгая туловищем, потому что Милованов ни за что не хотел от нее отцепляться.
Люда Горенок, ахая и охая, бросилась вызволять своего шефа из неприятной ситуации. Она обхватила его сзади обеими руками за талию и теперь изо всех сил тащила назад.
– Этот бюст тоже липовый! – неожиданно решил Милованов, и его косые глаза сверкнули неподдельным гневом. – Его слишком много. Не может быть, чтобы столько тела сосредоточилось в одном месте!
Агния Альбертовна взвизгнула и дрыгнулась еще раз, очень мощно. Милованов чавкнул, как вантуз, и отлепился от нее, завалившись назад. Именно в это время неизвестно откуда возник Свиноедов с двумя бокалами шампанского в руках.
– Что за шум, а драки нет? – спросил он, глядя по очереди то на Люсю, то на Агнию Альбертовну. Они обе были красные, как будто их облили томатным соком, и бурно дышали.
– Эта пьяная скотина! – грозным голосом объяснила ему возмущенная Жузич, указав перстом на Милованова, который находился в вертикальном положении только благодаря усилиям Люды Горенок. Глаза его разбежались в разные стороны. – Он на меня напал!
– Так-так, понятно.
Агния Альбертовна вырвала у арт-директора из рук бокал шампанского и выпила его одним духом. Прислушалась к себе, потом, игнорируя сопротивление, отняла второй бокал и отправила его вслед за первым. После чего продолжила повествование:
– Он налакался до поросячьего визга…
– Узнаю своего коллегу.
– Упал на меня, ткнулся своим рылом мне в декольте…
– Возмутительно.
– Потом он меня всю обслюнявил и еще хрюкал прямо в ухо!
– Как я вам сочувствую.
– В общем, вел себя как свинья! – подытожила Жузич. – Кстати, вы кто?
– Свиноедов.
– Издеваетесь?! – гневно крикнула Агния Альбертовна. – На меня нападают, а вы издеваетесь?!
Она повернулась к Люде Горенок, которая прислонила гениального фотографа к ближайшей колонне и с тревогой ждала – упадет или не упадет.
– Идемте, милая, нам пора. Мы и так изрядно задержались. А вы паяц! – сообщила она арт-директору, оставшемуся стоять с двумя пустыми бокалами в руках.
– Но его фамилия действительно Свиноедов, – звонким голосом сказала справедливая Люся.
– Ну да? – не поверила та. Пожевала губами и нравоучительно заметила: – В нашей стране носить подобную фамилию просто аморально. Обещайте, молодой человек, что смените ее на что-нибудь более…
– Вегетарианское, – подсказал тот.
– Грибоедов, – неожиданно четко выговорил Милованов и захохотал.
Хохот его был таким громким и заразительным, что привлек внимание группы людей, среди которых находилась и Белоярова. Она повернула голову, сразу заметила пьяного фотографа, а рядом с ним пунцовую Агнию Альбертовну. Сообразила, что подчиненный попал в историю, и выдвинулась на место происшествия, чтобы расставить все по своим местам.
– Люся, ты не забыла календарь? – спросила она, подойдя и погремев ледяными кубиками в бокале. – Пеструхин – новый человек в холдинге, мне нужно наводить мосты… Я хочу завязать с ним дружеские отношения. Полагаю, ты трезвая? Тогда вот что. Возьми Милованова и выведи его на улицу.
