В его уверенно поставленном голосе звенит твердость, способная пробить металл. Я настолько поражена, что молчу, где-то у обмякшей руки я чувствую тонкое щекотание в кожу и не сразу сознаю, что это за звук. Стэн неискренне улыбается, кивая куда-то в район моей ладони.
- Давай, ответь ему. Скажи, что тебя отвлек твой нерадивый ухажёр, который слишком туповат для того, чтобы понять, что ты на дух его не переносишь.
До меня доносится мой резкий вдох, и я вдруг вижу его в совершенно ином свете. И мне становится его безумно жаль.
- Стэн...
Он неохотно кривится:
– Да нет, Ким, не надо. Лучше возьми трубку, не заставляй парня ждать.
И когда он уходит, отцепляясь от подоконника, я провожаю его взглядом и бросаю последний расфокусированный взгляд на закрытую дверь. Моя грудь вздымается, когда я делаю быстрый глубокий вдох, чтобы собраться, после чего я на мгновение закрываю глаза и снимаю трубку...
14. 14
Позже вечером, когда я сижу, прислонившись к спинке кровати, и переписываю примеры из учебника на коленях, ко мне без стука заходит мама. Я молча смотрю, как она проходит между столом и шкафом, поднимает ноутбук, шуршит моими тетрадями и учебниками, и закусив губу обводит глазами комнату. Затем ее взгляд с подозрением падает на приоткрытое окно. Мама подходит к нему и открывает так широко, что в комнату прорывается ветерок. Я морщусь от легкого холода. Она выглядывает сначала вдаль, потом смотрит вниз с длинным, молчаливым выжиданием, словно оттуда сейчас выпрыгнет инопланетянин, чтобы похитить меня.
Что ты ожидала там увидеть, мама? Кейна, скрывающегося между ветвями, или голубя, приносящего мне письма от него?
Мама, вздохнув, закрывает окно, делает глазами еще один круг по моей комнате и останавливает их на мне, будто до сих пор меня здесь не существовало, а теперь вдруг я стала центром комнаты. На меня находит непонятное чувство, и в глубине души я ожидаю услышать упреки о том, что для писанины существует письменный столик, но мама выдает что-то вроде того, чего я подчас боялась, но старательно пыталась этот страх игнорировать.
– Дай сюда свой телефон.
– Зачем? – пугаюсь я.
– Сегодня останешься без своих игрушек. Отдам утром, когда пойдешь в школу.
Меня внезапно обдаёт холодом, и я сама понимаю, что моя невольная пауза выглядит несколько подозрительной. Она ставит руку ладонью вверх и я только безразлично пожимаю плечами, протягивая ей свой гаджет. Слава Богу, это лишь очередное наказание и она не поняла истинную причину моего волнения. Хорошо, что мы уже с Кейном поговорили. И сегодня он не придет...
– Ты уроки сделала?
Мамин вопрос заставляет меня искренне удивиться. Я сбрасываю бровь и демонстрирую ей тетрадь на своих коленях. Она одобрительно кивает и уходит. У двери она останавливается и картинно вздыхает, разворачиваясь ко мне.
– Ким, скажи, что мы делаем не так?
Неожиданное изменение разговора ненадолго вгоняет меня в ступор. На меня ложится потрясение. Я дважды моргаю, прежде чем понимаю, что этот вопрос был задан не для общего фона и она действительно, правда ждет от меня ответа.
– Э-э-э… Не знаю, мам.
– Кимберли, мы же с папой стараемся для тебя, – говорит мама, почти перебивая меня. Она сконфуженно трет лоб и продолжает: - Я просто не понимаю... Где я так ошиблась? Скажи мне, может я действительно плохая мать? Я хочу тебя понять. Я действительно хочу.
В ее глазах застывает искреннее желание и мольба, в моих, ярче всего, вспыхивает надежда. И вызов.
