А потом Валя, с самым невинным видом, медленно подняла руку, будто собираясь благословить беднягу на последний путь, и вкрадчиво добавила:
– Мы выбрали тебя…
Эти три слова добили несчастного. Коробка в его руках жалобно дрогнула вместе с запястьями, паренёк дёрнулся всем телом, как под током, и тяжело уронил груз на пол, раскидав вокруг какие—то папки, брошюры и кучу упаковочного мусора, словно под аккомпанемент невидимого оркестра паники.
Парень отшатнулся на шаг назад, споткнулся о край ковролина, чуть не рухнул, но чудом удержался на ногах, размахивая руками, как молодой альбатрос, впервые выбравшийся на скользкую палубу.
Валя наблюдала за этим с безмятежной улыбкой Будды, которому наконец—то удалось убедить кого—то в бессмысленности бытия.
Курьер смотрел на неё с ужасом, полным священного трепета, как на ведьму из третьесортного малобюджетного хоррора, неожиданно ожившую в полдень.
Валя, не теряя ни секунды, резко хлопнула себя по животу и с придурковатой торжественностью выкрикнула:
– Начинается процесс передачи семени избранной!
От этих слов курьер взвыл каким—то непередаваемым звуком, одновременно похожим на визг чайника и скулёж щенка, развернулся и стремительно выбежал из офиса, лавируя между столами, стульями и сотрудниками, как марафонец, догоняющий последний автобус.
Петя из бухгалтерии, стоявший у ксерокса, в шоке уронил пачку договоров, Таня из IT рефлекторно перекрестилась, а отдел кадров молча засекал время, через сколько минут курьер подаст в суд за моральную травму.
Валя, не теряя достоинства, аккуратно подняла коробку, отряхнула её от обёрточной бумаги и с королевским спокойствием поставила на свой стол, как трофей.
Кляпа в голове сначала осела в молчании, словно к ней поступила информация о падении всех запасов шоколада на планете, а потом тихо, с лёгкой истерической ноткой, простонала:
– Ну ты, Валюша, зверь. Просто зверь! Я в шоке. Я в любовном шоке! Я тебя одновременно ненавижу и обожаю! Где мои таблетки?!
А Валя чувствовала, как по её телу разливается приятное, тёплое ощущение победы. Лёгкость. Свобода. Словно скинула с себя не только блузку с кривыми пуговицами, но и всю липкую паутину чужих ожиданий.
Миссия «оплодотворение» торжественно провалена.
А значит, план по саботажу шёл просто прекрасно.
После утреннего курьерского эпизода офис, потрёпанный морально и физически, ещё пытался прийти в себя. Кто—то поднимал разбросанные листы, кто—то пытался допить свой остывший кофе, который теперь казался гораздо нужнее, чем год назад диплом об окончании вуза. Но Валя уже окончательно вошла во вкус.
Следующей её жертвой стал новый стажёр со старым именем Паша – парень с лицом, вечно застывшим в смеси растерянности и недоумения, словно он только что проснулся в чужом городе без штанов и паспорта. Он только зашёл на кухню за кипятком, как Валя молча подошла к нему, посмотрела долгим, трагическим взглядом, сжала его руку холодными пальцами и зловещим шёпотом прошептала:
– Я выбрана. Мне нужен донор. Прямо сейчас.
Паша побледнел так стремительно, будто вместо кипятка в кулере обнаружил портал в ад. Кружка выпала из его рук с глухим стуком, и он, не проронив ни слова, взвизгнул и бросился прочь из кухни, как заяц, угодивший в логово лис.
Валя спокойно взяла себе кофе и вернулась за стол. Кляпа в голове фыркала от злости, шипела, как старая сковородка, но Валя только счастливо улыбалась в своё остывающее латте.
