– Ты что, издеваешься? Играешь со мной в игру типа «ничего не видели, ничего не знаем»?
Он снова пожал плечами. Да, они получили письмо, но в одном из почтовых отделений что-то перепутали, решив, что письмо адресовано Дрю, и безутешная мать положила конверт вместе с остальными вещами погибшего сына, избегая каких-либо напоминаний о нем. Только по чистой случайности Флинн обнаружил письмо, когда разбирался в вещах брата месяц назад.
Он чуть не погиб сам, когда мчался на бешеной скорости в Сидней, чтобы оплатить самого лучшего адвоката.
Белинда села. Еще в приемной ее ноги показались Флинну неестественно длинными, теперь он понял, что они просто бесконечны. Ее сестра не была такой высокой.
Девушка взяла себя в руки:
– В любом случае я самая близкая родственница из ныне живущих.
Он фыркнул:
– Это в каком мире?
– Гвен была моей сестрой. Биологически я тетя этих детей.
– А Дрю был моим братом. Поэтому я такой же родственник, как и ты.
– У Дрю не было брата.
Флинн приготовился к атаке:
– Могу показать свидетельство о рождении, которое убедит тебя в обратном.
Она нахмурилась:
– Гвен не стала бы скрывать это.
Неужели Дрю попал под влияние Рочестеров и не рассказывал им о собственной семье? Старые раны начинали болеть все сильнее.
– Факт остается фактом. Мы с Дрю были братьями, и у меня есть доказательство в виде судебного запрета.
Васильковые глаза посмотрели на него со смущением и страхом.
– Чего ты добиваешься?
– Отмены подсадки.
– Но почему?
– Потому что у тебя нет абсолютного права на эмбрионы. По закону у нас с тобой равные права.
Бел нахмурилась и сжала виски идеально наманикюренными пальчиками. Все присутствующие молчали.
– Ты хочешь сам воспитывать детей? – спросила она.
– Я хочу, чтобы вопрос об опекунстве был пересмотрен. – Флинн был твердо уверен: единственное, что осталось от Дрю, не должно покинуть их семью.
– Но… ведь у нас нет времени. – Теперь девушка обращалась к доктору. – Я права, Марко?
Все посмотрели на врача. Сейчас он скажет, что эмбрионы могут остаться в замороженном состоянии, и тогда у брата Дрю будет время и возможность добиться опекунства над близнецами. А у нее отнимут единственный шанс.
– Вы правы. Времени у нас нет, – твердо проговорил доктор Кабаналло.
У Флинна закружилась голова. В чем дело?!
– Операция еще не началась! – воскликнул он.
– Но эмбрионы были к ней подготовлены. Вы не можете разморозить их, а потом заморозить опять, словно это полуфабрикат.
В глазах Белинды вспыхнул огонь.
– Надо срочно подсадить их!
– Да, именно так, – подтвердил врач.
Один из юристов вмешался, резко охладив пыл обоих:
– Операции не будет!
– Но ведь они умрут! – На этот раз в глазах Бел плескался ужас. – Прошу вас! Вы убьете их!
Ужас сковал позвоночник Флинна. Эти частички ДНК были единственным, что осталось от Дрю после того, как затонул паром. Это был подарок судьбы, о котором никто из Брэдли долгое время не знал. Второй шанс. Флинн не мог допустить, чтобы эмбрионы имели отношение к Рочестерам, но позволить им умереть он тоже не мог.
Он повернулся к юристам:
– Что вы предлагаете?
Встрял итальянец:
– Сколько вы видите здесь женщин, готовых к оплодотворению, мистер Брэдли?
Флинн в отчаянии обвел взглядом палату и остановился на одной из ассистирующих доктору медсестер.
Та фыркнула, скрестила руки на груди и выпалила:
– Даже не смотри на меня, солнышко.
Он уставился на представителей клиники:
