– И что мы будем делать? – наконец через силу выдавил Дэмиаль.
– Зачем тебе Чаша? – раздраженно спросил Ариас. – Первоисточник – наивысшая концентрация света. Ты же темный.
– А может, я хочу вернуть себе свет… – задумчиво произнес Дэмиаль. – Ты забыл? Сущность у всех одинаковая. А принадлежность Свету или Тьме – всего лишь выбор.
– Я давно тебе говорю, пора бы уже перейти на наш факультет.
– Я не могу делать то, что противоречит моим взглядам.
– Давай рассуждать логически. Видение было дано мне. Я шел сюда целенаправленно, а ты просто следил за мной.
– Неважно, – возразил Дэмиаль. – Чаша не выбрала тебя, она легла в руки к обоим. Одновременно.
Долго и напряженно молчали.
– Я думаю, здесь есть только один выход, – заговорил наконец Дэмиаль. – Игра.
– Игра? Просто вдумайся в свои слова! Это сакральный предмет!
– И что? Ты считаешь, таким путем решаются менее важные вещи, чем твое желание? Ты считаешь себя выше и Света, и Тьмы?
– Я совсем другое имел в виду. И ты прекрасно это понял. В сущности, Чаша, по определению, должна принадлежать Свету.
– Это еще почему? Сколько раз Саммаэль правил миром? То, что ты сейчас говоришь, вообще противоречит Соглашению и Закону.
Ариас не ответил. Дэмиаль был прав.
Они долго еще сидели и думали. Каждый о своем. И оба знали: по своей воле ни тот, ни другой не откажутся от своей мечты.
– Хорошо, – произнес наконец светлый ангел, – я согласен. Что ты предлагаешь?
– Есть идея. Слушай.
Беседа длилась долго, и в последующие дни Ариаса и Дэмиаля все чаще стали видеть вместе.
Чашу оставили у Ариаса. Дэмиаль прекрасно знал принципы светлых и за сохранность реликвии был абсолютно спокоен.
Наряду с майскими праздниками близился день рождения и ненавистные экзамены. Мать уехала по делам в Лондон на две недели. Федя остался с отчимом. Поначалу все было тихо и спокойно, юноша просто старался не попадать Олегу на глаза, но вскоре произошла катастрофа.
Федя засыпал на биологии: просидел за синтезатором до двух часов ночи, записав очень удачную композицию. Слова учителя сливались в неясное гудение, веки слипались, юноша с невообразимыми усилиями пытался не заснуть, но ему это удавалось все хуже и хуже…
Федя проснулся от резкого толчка в бок. Ян кивнул головой на дверь. В классе стояли два милиционера с собакой.
– Во-первых, здравствуйте, – бодро начал один из вошедших.
Вялое ответное «здрасте» пронеслось по рядам.
– Сегодня в наше отделение поступил звонок, что некоторые ребята из восьмых классов торгуют наркотиками, – продолжил милиционер.
По классу пронесся гул.
– Проверка необходима, так что, пожалуйста, откройте портфели.
Все, поржав над словом «портфели», демонстративно выложили сумки на парты. Ян заметил торжествующую улыбку Бочкова. Один из милиционеров с собакой начал медленно ходить по рядам. У Фединой парты собака резко остановилась и залаяла. Мужчина удивленно посмотрел на Литвинова: внешность хорошо одетого парня, не без следа интеллекта на лице, вовсе не располагала к преступной деятельности, да и взгляд слишком спокойный, никакого волнения…
– Мне придется осмотреть твою сумку.
– Пожалуйста, – юноша подвинул сумку, широко открыл.
Милиционер выкладывал на парту учебники, тетради, телефон, флэшку… Феде стало неприятно, что кто-то роется в его вещах, но, не успел он об этом подумать, как мужчина достал из его сумки небольшой белый пакет, завернутый в полиэтилен.
