В Веракрус их встретил Айзек, и отвез в Койоакан, где быстро оформили покупку дома. Через пару недель, как сказал Айзек, можно идти в полицию за паспортами. С этим он и убыл.
За свою короткую, но столь богатую событиями, жизнь Ёся научился неплохо говорить по-немецки и по-польски, а за время пребывания в Испании немного освоил и этот язык. Поэтому, отправляясь в полицейский участок, отец взял его с собой в качестве переводчика. И тут выяснилось, как лихо Айзек обвел вокруг пальцы умудренного жизнью и весьма осторожного Савелия Гальперина. Оказалось, что купленный дом не дает права на мексиканское гражданство.
У главы семейства оставались еще кое-какие деньги, и он, как и на бывшей родине, занялся тем, что умеет – открыл сапожную мастерскую. У чужака здесь не было шансов, но не тот человек был Савелий, чтобы опускать руки. Он стачал отличную пару сапог и преподнес ее начальнику полиции. Вскоре появились заказы от его подчиненных. Такая близость к власти позволила за умеренную плату получить мексиканские паспорта. Теперь их фамилия стала Хальперес. Младший получил имя Хосе, старший – Мигель, а глава семейства – Сальво. Впрочем, местные за глаза называли его Сапато – башмачник.
Хосе выпил кружку холодного какао. Местные добавляли в него корицу, кайенский перец и щепотку соли. Странный вкус, но, живя здесь, Хосе к нему быстро привык и он даже стал ему нравиться. Убедившись, что отец с братом всерьез занялись делом, он тихо выбрался через окно. Поначалу Хосе хотел пойти через центр – мимо двухэтажного дома, построенного еще Кортесом, и такой же старинной церковью Непорочного Зачатия с удивительно красивым резным фасадом – но услышав шум с той стороны, решил обойти центр справа.
«Койоакан на языке индейцев – место койотов, – вдруг подумалось ему. – И вот настало время, когда койоты напали на Льва и убили его».
Пройдя мимо школы живописи, располагавшейся в бывшем монастыре францисканцев, он вышел на Рио Чурубуско. Но квартал оказался оцеплен военными. Его задержали и отвели к офицеру. По счастью с ним беседовал полицейский, хорошо знавший его отца. Хосе сразу отпустили и велели немедленно убираться. И все же он выяснил, что Троцкий и его жена не пострадали. Это настолько его обрадовало, что он решил непременно сообщить об этом синьоре Фриде. Пройдя пару кварталов, он оказался возле ее дома. И только тут почувствовал неловкость, ведь все в городе знали скандальную историю, из-за которой чета Троцких покинула этот дом.
8 июня 1940 года.
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
– Товарищ Берия, что это там у вас в Мексике? – спросил с раздражением Сталин, постукивая пальцем по лежавшей на столе записке.
«24 мая 1940 года произведено нападение на дом Троцкого в Мехико. По существу происшедшего нами получено донесение нашего агента:
О нашем несчастье Вы знаете из газет подробно. Пока все люди целы, и часть уехала из страны. Если не будет особых осложнений, через 2—3 недели приступим к исправлению ошибки, т.к. не все резервы исчерпаны. Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания.
30 мая. Том».
– Товарищ Сталин, – стоя навытяжку, заговорил Берия. – За операцию на месте отвечал Эйтингон, он же Том. И из-за его безответственности, а может и прямого предательства, операция была сорвана. Его следует срочно отозвать в Москву и судить по всей строгости.
