В последующие полчаса мы выслушали и про то, как они жили, и как любили друг друга, и все прочее, что подобает излагать в подобных случаях…
– Ага, плохо, что ли, ему: пришел раз в неделю – его накормили, обстирали, подарков надарили, да еще и диссертацию разобрали! – не сдержалась от ехидного замечания Альбинка. Я укорила ее злобным взглядом. Варя зашлась в новом потоке слез. – Вот неспроста он отказался к тебе переезжать! – настаивала на своем немилосердная Алька.
– Я оправдывала этот факт его работой, круглосуточным сидением за компьютером, рассеянностью и оторванностью от внешнего мира, ну какое уж тут совместное проживание. Вот я и заботилась о нем как могла. А с диссертацией… он в общем-то писал сам, я редактировала… – попыталась оправдаться несчастная, но ее родственница была неумолима.
– Вот и расплачивайся теперь за свою доброту. Я давно говорила, гнать надо этого нахлебника!
– Некого прогонять! – Истерика Птичкиной привлекала все больше внимания окружающих. Людям всегда любопытно чужое несчастье. Варя продолжала голосить: – Мне осталось только поливать слезами в спешке позабытые им скупые свидетельства былого счастья: зубную щетку, пару носков…
– Очевидно, не совсем свежих, – поспешила вставить свои пять копеек Альбина.
– Но от этого еще более родных! Да! Еще футболку, которую я вот уже сутки ношу!
– Зачем? – изумились мы.
– Она же пахнет моим Антошенькой! – Мы невольно сморщили нос. Что и говорить, подобное чувство влюбленности нас явно не посещало.
– И давно он не появляется? – впервые подала я голос.
– Неделю! – сквозь рыдания выдавила пострадавшая.
– А ты что делала все эти дни?
– Я, естественно, предалась черному унынию. – Все же Варя довольно смешно и обстоятельно излагала свои переживания. Видимо, без конца анализируя их в душе, она заучила наизусть самые удачные фразы и мысли.
– А работа?
– Мне хватило ума, прежде чем наложить на себя руки, позвонить на работу и сказаться больной! Вдруг он вернется! – Больше поддерживать беседу она не могла. Альбинка влила в нее еще один коктейль. Мартини, шампанское, ананасовый сок, пара кубиков льда постепенно сделали свое дело. Птичкина немного расправила крылышки. Нам пришлось не сбавлять набранного темпа по части алкоголя. Сегодня он оказывал на нее живительный эффект. Я, естественно, не могла поддержать взятый барышнями темп распития, но и совсем игнорировать было неудобно. Поэтому я позволила себе немного расслабиться, но концентрации не теряла и все подробности вечера запомнила хорошо. После первой смены блюд на столе остались просто мартини и лед, потом – без льда, потом, кажется, текила в каком-то питейном заведении, а потом уже совсем в тумане и неразборчиво, но, судя по заголовку на скомканном и найденном утром в кармане счете, караоке-бар. Мой не привыкший к продолжительным загулам организм на утро преподнес мне неприятный сюрприз: сил, чтобы отправиться на полезную прогулку, не было, я ощутила, что любая физическая активность заберет энергию и не принесет пользы. Поэтому позволила себе поспать подольше. Сделав над собой усилие, я вспомнила, как я, Альбина и весь поющий бар в унисон слабому сольному вокалу Птичкиной орали «Да пошел он!», (видимо, остро сопереживая ее личной драме), после чего дурными голосами пели песни из разряда «Пошлю его на…» и прочие бессмертные хиты о женских любовных неурядицах. Альбина тем временем покоряла, расположившись на барной стойке, танцевальными па мужскую часть посетителей.
