Ключ в двери - страница 4

В общем, Карина вновь возникла у меня через неделю. Потом – опять в выходные, потом стала появляться и на буднях, оставаясь на два или три дня кряду. Однако ни разу не прожила у меня больше недели целиком – ни тогда, ни после. Если взглянуть непредвзято – это, конечно, мало напоминало семейную жизнь, во всяком случае, такую, какой ей подобает быть согласно привычным представлениям. Но что имели – то имели, как говорится. Впрочем, я тогда действительно был убежден, что иного нам обоим и не требуется.

Однако это мерцающее присутствие молодой женщины не помешало моему жилищу наполниться множеством принадлежавших ей предметов – заставляя постоянно натыкаться то на какую-нибудь кисточку для нанесения пудры, закатившуюся между подушками дивана, то и вовсе на свежевыстиранные трусики, вывешенные сушиться на хромированную трубу в ванной едва ли не на уровне моих глаз. Она словно бы метила территорию, но делала это как-то безалаберно, хаотично, ни одну вещь не оставляя там, где, на мой взгляд, ее следовало бы оставить…

Раздражало ли это меня? Еще как! Хотя, вру: в начале – больше забавляло. Напоминало игру или же странную такую переписку, что ли. Вскоре, однако, дела пошли хуже: Карина, вот-те раз, стала делать мне замечания, и даже чаще, нежели я – в ее адрес. Сознаюсь, я тоже не сторонник превращения жилища в музей – в конце концов, толстой, похожей на утку, Зариме из Ургенча, приходившей по четвергам вымыть полы, тоже надо отрабатывать свой гонорар – но все-таки это мой дом, я здесь король и папа римский в едином лице, и это мой род законного удовольствия – оставить, к примеру, на письменном столе чашку из-под чая, с налетом выпавшего в осадок сахара на донышке и засыхающим ломтиком лимона.

Ну я, конечно, вновь сейчас лукавлю. Если бы… если бы эта женщина… если бы она возложила хотя бы горстку собственных усилий на алтарь домашнего порядка – то и я бы, конечно же… несомненно и необратимо… начал бы работать над собой, угождая Пенатам все более и более… ведь не совсем же я чудовище по крови своей!..

Тьфу, опять в какие-то дрязги скатился… Короче, так мы и жили – не тужили: я – простой и понятный, как девятидюймовый гвоздь, и она – вся загадочная, как теорема Котельникова.

Скажем, вечереет, Карина сидит в кресле, поджав ноги и уткнувшись в свой розовый ноутбук. Я гляжу на эти самые поджатые ноги, гляжу как изредка шевелятся на них пальчики, как, не отрываясь от экрана, она потрогала руками изогнутый вовнутрь мизинчик с неровным ногтем… Жажда движения рождается во мне и требует выхода:

– Ты как, в суши-бар если свалиться сейчас прямо?

Пожимает плечами:

– Не знаю…

На миг лишь подымает глаза – и снова в экран. Там, видать, что-то интересное.

– Что не знаю? Ты б хотела или не хотела?

– Да не знаю я.

– Да или нет?

– Если тебе так хочется – давай пойдем.

– Но ответь, ты не хочешь никуда вообще? Или все-таки хочешь, но в другое место? Я же не собираюсь тебя насиловать.

– Нет, в суши-бар так в суши-бар, хорошо.

Отрывается, наконец, и даже улыбка как бы мелькнула на миг.

– Ты в этом уверена?

– Уверена, да.

Убирает ноутбук. Встает. Натягивает колготки, дразня меня нелепыми и одновременно томящими движениями: ноги, словно две необъезженные лошади, впервые попавшие в упряжь, подчиняясь человеческой воле, принимают сперва скованную, чуждую им позу, но вскоре осваиваются и, обретая свободу, демонстрируют еще большую, чем прежде, грацию, вновь подстегивая во мне потребность в действии.