Ключ - страница 6

Собственную спесь в себе лелеет и голубит.

От жизни брал что мог. Игрок!

Наемник! Режет, грабит, жжет!

Кого-то бьет и бьют его.

Желание взводить курок владеет им уже давно.

Он ощущал всей жизни жар,

По лезвию бродя ножа.

И головой рискнуть своей –

Любимейшая из затей.

Оправдан риск! Собрал народ.

Кто не рискует – тот не пьет!

Позвал он друга палача.

«Смотрите все! – бунтарь кричал, -

Я столько в жизни испытал.

Сама мне смерть уже семья!

Если я жив – бессмертен я!

Наточены ли лезвия?»

«Маэстро» казни заскучал!

Плечом повел он. Молвил: «Да!»

Таких он видел, и не раз!

«Ну кто бы этих дурней спас?»

«Ложись, не дергайся и жди!

Сейчас ты всех тут «удивишь!»

Топор взлетел вверх, замер люд!

Кричал бунтарь: «Руби, мой друг!

Слетит пусть с тела голова.

Есть в банде у меня швея!»

Сидит теперь он в кабаке

И отмечает свой успех!

Он вкусно ест и вкусно пьет,

Из шва на шее все течет.

– Я был сражен этой громадой! Я был прижат к земле, как тень,

Словно родился и стал старым в короткое мгновение.

Меня схватили эти «лапы». В них извивался как змея.

Я много сил своих истратил, пытаясь что-нибудь понять.

Пурпурно – глянцевая шея, оттенков темных чешуя,

Глаз выпуклых густая зелень меня глотала не жуя.

То далеко, то близко очень, то двигаясь, а то застыв,

Размытый или слишком четкий, чудовища являлся лик.

Из трещин на блестящем теле, пучками иглы разрослись,

Широких крыльев плотный веер его туда – сюда носил.

Повсюду дым и запах серы! То рядом, то опять взлетит!

Я был намечен его целью, но что-то медлил страж границ.

Рассмотрен им я и изучен «под микроскопом на стекле».

Его движения беззвучны, хоть и немыслимый размер!

Бравада, танец и насмешка, третирован я им сполна.

Меня поставил он на место. Прижал к земле и растоптал.

Вся моя важность, воля, смелость… Я к этой важности привык!

Всю несгибаемость как ветром вдруг унесло и сдуло прыть.

Вот точка, там, на горизонте, и несся снова страж ко мне,

Как разъяренный бык в загоне, но бык, который вдруг взлетел.

Что за нелепая дилемма всегда одна, на всем пути:

Сражаться, биться без сомнений, или сказать себе «беги!»?

Произойдет ли что хотелось, или утащит он во тьму?

Все онемело мое тело, не мог я им пошевельнуть!

Как победить его?

– Ты знаешь!

– Я слишком слаб!

– Себе не ври!

Как мошку раздавить – так сразу! Как мошкой стал ты – стал труслив!

Нетерпелив ты и беспечен. Где нужно ждать, вперёд бежишь!

Где нужна скорость, ты замедлен…

– Учитель…

– Просто потерпи!

Эмоций сила мне запретна

С тех пор, как в этот мир пришел!

«Он мертв, – сказала акушерка,

Откладывая стетоскоп. –

Не плачет, не кричит ребенок,

Не дышит он. Не бьется пульс.

Явившись в мир, уйти был волен,

Сюда он просто заглянул.

Рождения день совпал с днем смерти,

В реестре новая строка:

Мгновением эту жизнь измерив,

Похожих впишем пару дат.»

Если сыграть такое в нотах,

То прозвучит лишь тишина -

Все замолчали удивлено,

Когда я приоткрыл глаза.

Наложенным на чувства ветом,

С рождения был «награжден».

Всю свою жизнь, до самой смерти,

Жить без эмоций обречен!

Чувств человеческих потоки

Внутри меня рванули вспять.

Все они спрятались под кожу

Так глубоко, что не достать.

Я жил в молчании, как камень,

Похож был на живой портрет.

Пустой внутри, как лунный кратер

На неизведанной луне.

С любовью незнаком был страстной,

Не знал я ревности хромой.

Была на мне все та же маска –

Безжизненность с зашитым ртом.

Я не узнал о «чувствах настежь»,