Те, кто просыпается тихим майским утром в одиночестве, уговаривают себя, что это и есть свобода, кто слышит не первый год знакомое сопенье рядом, любит помечтать, а кто увидел на соседней подушке новое лицо, начинает сомневаться. Со временем эти сомнения все сильнее. Мы становимся более осмотрительны и строже, ибо уже можем сравнивать. Опыт взаимоотношений оберегает нас от ошибок, но какая-то неудержимая жажда поиска все время подталкивает нас на необдуманные поступки. Наверное, мы оправдываем себя, ссылаясь на какие-то обстоятельства, но себе-то мы не соврем, зная, как трудно утолить эту жажду. Останется ли она с нами навсегда или тоже когда-нибудь уйдет в прошлое и станет лишь предметом воспоминаний? Сможет ли она там поселиться по соседству с прошедшими праздниками и юбилеями, которых с некоторых пор становится всё больше?
– Интересно, человек умирает потому, что заканчивается отведенное ему время или он выполняет все, что предписано ранее? Скорее всего, и то и другое взаимосвязано, иначе более шустрые нарушили бы порядок. Хотя можно ли вообще говорить о порядке в данном случае…
Эта мысль последней прозвучала в сознании мужчины, лежащего посредине большой кровати. По выходным он не суетился, объявляя мораторий на любые обязанности. Это была одна из немногих слабостей, от которой он не хотел избавляться. Обычно собранный и подтянутый, он всю неделю жил по строгому расписанию. Утренние пробежки в любую погоду, ледяной душ и спартанский завтрак заряжали его энергией на весь день. Работа давно стала смыслом его жизни, и он не противился этому. Отсутствие вредных привычек и семьи позволяли целиком отдаваться, как теперь говорят, бизнесу. Хорошая квартира, удовлетворявшая все его маленькие капризы, была крепостью, где он скрывался от внешнего мира. Даже нанятая домработница приходила в его отсутствие, и он общался с ней в основном записками.
– Эх, Егоров, никогда тебе никто не принесет воскресный кофе в постель…
С иронией подумал он о себе несчастном, о том, как было бы приятно почувствовать, ароматный запах колумбийского кофе рядом с собой. Не услышать звук кофемолки или приближающиеся шаги из кухни, а лишь уловить его запах, стекающий через края небольшой изящной чашки, которую заботливая рука незаметно поставит на подлокотник рядом с ним. Так, чтобы он не обжегся и не опрокинул её, а сможет спокойно насладиться, приподнявшись на подушках.
“Опять незримая блондинка
Неслышно кофе подает
И, томным взглядом обжигая,
Лимон на блюдечке несет” – Начал было подшучивать над собой мужчина, играя роль одинокого страдальца, кому и сухарик
не подадут. Друзья и коллеги знали это и всегда подыгрывали. Давно перейдя в разряд завидных холостяков, он умело пользовался своим положением. Немало красавиц тщетно пытались прибрать его к рукам, но он разменял уже пятый десяток, а своей свободы не утратил.
“Изящный стан, и грудь прелестна,
И в кольцах узкая рука,
Свежа, как юная невеста,
Ты капни в кофе коньяка” –
Продолжил он шуточное четверостишье, чтобы приподнять настроение. Частенько новые сотрудницы или знакомые знакомых, которые как бы невзначай оказывались рядом в удобных для сближения местах, попадались на его шутки. Нельзя сказать, чтобы он любил вгонять их в краску или высмеивать, скорее всего, это была защитная реакция на появление прелестницы в зоне досягаемости. Его досягаемости. За годы холостяцкой жизни он вполне освоил азбуку игры и был всегда на страже. На страже своей независимости – в делах и на личном фронте. Возможно, это был его талант так выстраивать взаимоотношения, что и бывшие партнеры по бизнесу, и просто знакомые всегда с теплом отзывались о нем. Скорее всего, он с самого начала стремился к такому окончанию дела и умело придерживался выбранной тактики.
