Ключи от дома (сборник) - страница 28

Взяв сына на руки, она поспешила в ванную. На ходу остановилась и обернулась к двери. Бывший муж в нерешительности топтался на коврике.

– Ну, заходи уж. Подожди. Я его только переодену.

Пока сын покорно стоял посредине ванной, одежки одна за другой, как капустные листья с кочана, опадали на пол. Он что-то лепетал в своё оправдание, а она серьёзным голосом отчитывала его за проступок, хотя оба знали, что это лишь игра. Мать никогда подолгу не сердилась на него.

– Мам, я кофе тоже хочу. Можно?

– Только обязательно с молоком. Тебе чёрный нельзя.

– Да я знаю.

– Подожди минутку, сейчас приду.

– Мам, да я сама всё могу.

– И я тоже кофе хочу, – забубнил сын.

– Этого только не хватало.

– Хочу, хочу.

– А маленьким мальчикам можно только чай.

– Со сгущенкой?

И хитрые глазки засияли такой радостью, что никакое материнское сердце не в состоянии было бы устоять.

– Вот сейчас пойдём чаи распивать, а папа вас будет ждать.

– А он тоже писать хочет.

Убийственная логика маленького мыслителя не оставила никаких шансов для возражений. Был взят тайм-аут, и кухня наполнилась весёлой возней, визгом и рассказами о катание на ледяной горке и предстоящем походе в обещанный «Макдональдс».

Никто не услышал, как тихонько отворилась входная дверь и вошла Любовь Петровна. Аккуратно сняв пальто и вытерев сапоги, она направилась в ванную. Привычным движением открыв дверь, она замерла от увиденного. Посредине ванной стоял незнакомый мужчина, держа в руках собственные брюки. Похоже, он старательно вытирал пятно, неизвестно откуда появившееся на штанине.

– Что… что Вы себе позволяете? – только и смогла произнести высоким, срывающимся от возмущения на крик голосом хозяйка дома.

Растерявшись от неожиданного появления дамы, бывший муж даже не нашёлся что ответить. Увидев пылающие гневом глаза, он в испуге отбросил в сторону брюки, и, сдернув с вешалки полотенце, прикрыл им свои цветастые трусы. Они стояли друг против друга, не отводя глаз в сторону. Охотник и жертва. Оба были неподвижны, лишь ноздри дамы, чуть вздрогнув, судорожно потянули воздух. Затем произошло нечто странное.

Любовь Петровна выскочила из ванной и, прислонившись спиной к двери, обмякла. Её веки на мгновенье медленно опустились, а гневное выражение лица исчезло. Она знала, что сейчас нет свидетелей, и дала волю чувствам. На миг. Не столько вид этого полуодетого мужчины, сколько его запах вызвал в ней бурю эмоций. Это был запах мужика, самца. Шлейф его тянулся далеко в её прошлое, где однажды судьба столкнула их – её и того мужчину. Их роман был коротким и страстным. Она была просто одурманена его сексуальностью и кидалась в его объятья, совершенно потеряв голову. Тот мужчина быстро исчез из её жизни, но запах остался в памяти. Навсегда. Замужество её было удачным, в доме всегда был достаток, муж был добрым и интеллигентным человеком, правда, единственный сын пошёл наперекор её воле и женился Бог знает на ком, но это ненадолго, она сумеет ему открыть глаза. Она справится с этой проблемой, но как побороть этот неожиданный приступ.

Иногда зов плоти просыпался в ней: стоило ей почувствовать хотя бы что-то, отдаленно напоминающее тот неповторимый запах сексуального мужчины, и она лишалась покоя на несколько дней. По долгу службы муж Любовь Петровны появлялся сопровождаемый ею на приёмах и вечеринках. Она всегда одевалась строго и подчёркнуто консервативно, но для многих мужчин именно это было привлекательно в ней. Они чувствовали её намеренно скрываемую страсть, словно перед ними была запертая в клетке тигрица. Со временем изгибы её тела стали плавней, а лицо округлилось, но взгляд порой говорил, что тигрица ещё в силе. Она никогда не изменяла Владимиру Николаевичу, считала это низким. Однако бывали случаи, когда от появившегося рядом мужчины веяло чем-то, напоминающим тот запах самца, что так волновал её. Она могла чувствовать такого мужчину за несколько метров. Даже умышленно отворачивалась от него, чтобы не выдать себя взглядом, но эти мужчины так хитры – они, как охотники, чуют тигрицу. Впрочем, всегда это были лишь отголоски, отчасти напоминающие тот неповторимый запах страсти, но даже подобные встречи выбивали Любовь Петровну из состояния равновесия, и она боролась с собой, всегда одерживая победу. В такой период её особенно раздражал Владимир Николаевич. Он был мягкий и заботливый дома, корректный на работе, но, когда он, попыхтев над ней минуту, ложился рядом и, виновато чмокнув в щеку, засыпал, она стонала от зова, пробудившегося в ней. Однако проходило время, и «хандра» успокаивалась, а она продолжала заниматься своими делами.