Галина молча смотрела в окно машины, затянутое сетчатой шторкой. В мыслях она была на расстоянии нескольких тысяч километров от того места, где сейчас находилась. На ее правой ноге лежала его рука. Он поглаживал ее бедро, ее упругую и гладкую кожу выше колена.
Он тоже молчал и так же, как и она, смотрел в окно. Однако с его стороны обзор не загораживала черная мелкая сетка оконной шторки, которая была утоплена в искусно выполненную и инкрустированную деревом обивку двери. Мужчина, не отрываясь, с интересом смотрел на высоченные заборы дорогих вилл, их ворота, которые иногда открывались, на несколько секунд обнажая аккуратно подстриженные и ухоженные, не хуже причесок светских дам, южные сады, белоснежные дома и виды на бесконечную гладь моря.
Меньше чем через двадцать минут машина въехала на круговой перекресток, где два полицейских в белых фуражках общались с водителем белой машины с польскими номерами.
– Леонид Иванович, подъезжаем, – сказал Василий. – Сразу к отелю?
– Да, едем туда.
Фамилия мужчины была Савинов. Он регулярно бывал в Монако. По чьей-то рекомендации он даже нанял здесь водителя, несколько лет назад уехавшего из провинциального украинского городка Ахтырка. Такое странное название, по одному из народных преданий, появилось после того, как у остановившейся на постой в этом селе русской царицы Екатерины Великой соскочило с пальца кольцо и закатилось в расщелину между половицами. После чего она громко сказала: «Ах, дырка!»
По заведенным на Лазурном Берегу стандартам Савинов купил очень дорогую машину, соответствующую самому высокому статусу и положению в обществе, а также в закрытом поселке – красивый дом с большим бассейном. С горы, на которой стоял его особняк, открывался удивительный по красоте вид на Средиземное море и всю Ниццу. Он даже установил на веранде большой телескоп, посмотрев в который можно было отчетливо различить каждый из фешенебельных отелей, находящихся на набережной курортного города.
Любой, кто хотя бы раз в жизни встретился и пообщался с этим человеком, запоминал его на всю последующую, зачастую после такой встречи не слишком долгую жизнь. Липкое чувство отвращения, сначала слабое, затем по мере общения отчетливо проявляющееся, уже не забывалось никогда и сразу самопроизвольно всплывало в сознании при одной только мысли об этом персонаже. Оно было похоже на приторный трупный запах, который, если вы однажды его ощутили, всегда всплывает в вашем мозгу при упоминании мертвецов.
Савинов был удивительно некрасив. О таких людях в шутку говорят, что они в ширину и в высоту одинаковые. Его рост был не больше ста семидесяти сантиметров, притом что весил он далеко за сто килограммов. В общении он постоянно говорил собеседнику, что планирует похудеть и вот-вот сядет на очередную, самую современную диету, но, конечно, никогда этого не делал. Одевался этот человек, однако, чрезвычайно элегантно. Но заслуга в этом была не столько его, сколько известных модельеров и портных, которые шьют качественную и очень дорогую одежду.
Разговаривал Савинов громко, слушать собеседника не умел совершенно, часто курил сигары, очень любил алкоголь и своим присутствием сразу заполнял все окружающее пространство, подобно внезапно появившемуся дурному запаху. При всем своем богатстве он был очень скуп и жалел денег на все, что не относилось к показной роскоши и поддержанию в глазах окружающих иллюзии о его исключительном положении в обществе. Эта его черта в полной мере проявлялась в выборе спиртных напитков, которые он регулярно употреблял в большом количестве. Однако, никогда не покупая качественные и дорогие вина или крепкий алкоголь, этот человек всегда упивался до свинячьего состояния разной дешевкой.
