Ключи времени - страница 3

«Бомба замедленного действия» преодолела нарядный Светкин воротничок, старательно подшитый ею по случаю заключительной линейки, и приблизилась к своей цели. Несмотря на торжественность момента и приятное внутреннее волнение, Аникина вдруг ощутила инородное, щекочущее шевеление у себя на шее. Она инстинктивно дотронулась и почувствовала что-то омерзительно живое. Светка дико завизжала, замахав руками, толкнула директора, выбив у него из рук другие грамоты.

Директор увидел большого колорадского жука, запутавшегося в Светкиных волосах. Как искренний преподаватель биологических наук и главный вдохновитель школьного «живого уголка», директор кинулся жуку на помощь. Светка – от него! Вся школа замерла при виде неподобающего моменту зрелища – гордость школы визжала, дергала головой и рвала на себе волосы, а директор бегал за ней, стараясь спасти американского красавца, и только Гена Скороходов злорадно улыбался.

На кухне Генкина мама тихо, будто кто-то в доме спал, выставляла на стол банки тушенки, сгущенки и… Кока-Колы.

– Ты позоришь род Скороходовых!

Подумать только, третий раз за месяц! Я скоро на ковре у директора дырку протру, – лютовал уже минут пятнадцать Генкин отец.

– Сынок, ну зачем ты пожар устроил? – мягко спросила мама, стараясь уравновесить, судя по раздутым ноздрям, не на шутку разошедшегося мужа.

– Мам, это не пожар, это просто дым… – Гена интонацией давал маме понять, что видит и ценит ее поддержку, хоть он ее и не заслужил.

– Я еще не отошел от твоего салюта на 9 мая – бедный сторож решил, что снова началась война!

Генка улыбнулся. Папа, грозно сдвинув брови, заорал:

– Не смешно!

Генкину улыбку как ветром сдуло.

– Да я просто хотел проверить надежность противогазов на случай газовой атаки во время Олимпиады, – тихо объяснился он.

Папа остановился на полушаге. Мама замерла с авоськой в руке. Родители переглянулись. Мама торопливо закрыла окно. Отец перешел на грозный шепот:

– Ты где этого нахватался? Какая газовая атака?! И хоть вопросы отца звучали как отрицательные ответы, он как-то неуверенно посмотрел на жену. Их замешательство длилось долю секунды. Мама очнулась первой:

– В любом случае нас здесь не будет. Гена поедет в лагерь, а мы – на дачу.

– Никаких любых случаев! Да если б не Олимпиада, никакого ему лагеря, по нему ж исправительная колония плачет.

Мать толкнула мужа в бок.

– Ну ты уж загнул.

И тут взгляд отца упал на баночки Кока-Колы.

– А это еще что?!

– Лимонад. Импортный, – важно ответила мама.

Генка подскочил к кухонному столу.

– Руки! – резко предупредил отец.

И первым подошел к заграничным гостям – «первым ласточкам» накануне наплыва иностранцев, желающих воочию увидеть Олимпиаду.

– В продмаг[2] завезли, такую очередь отстояла, давали по пять банок на человека. Я и взяла.

Папа, игнорируя механизм открывания, взял консервный нож. Но Генка уже потянул кольцо, раздалось шипение. Папа с криком «Ложись!» бросился на пол, прикрыв собой жену и сына. Шипение прекратилось. На Кока-Колу смотрели три перепуганные пары глаз. Папа первым поднялся с пола, отряхнулся. Попробовал на язык черную жидкость. Генка и мама с интересом наблюдали за папиной реакцией. Но ни один мускул не дрогнул на его лице. Он допил баночку до дна. Генке не дал.

– До вечера подождем. Правильно, что детей в лагеря отсылают – все подальше от западной заразы. А то привезут еще и эту жвачку, а потом лечи вас всю жизнь.