Юли тяжело шел на поправку. Жизнь нанесла чудовищные удары, равномерно, под дух, не давая времени на передышку: гибель Телешовых, родство со Смитом, развод с женой, пропажа дочери, правда о Крис. То, что Соня сказала правду, Юли не сомневался. Глядя на девочку, он и теперь был в полном отчаянии, как в тот день…
Через несколько дней после ухода Сони с полигона Семен столкнулся с Дашей на почте. Та оформляла подписку, Семен забирал почту. Поздоровавшись, он спросил, как дети. В свою очередь Даша поинтересовалась, как Соня.
– Я думаю, нормально, – ответил Семен.
– Почему она не ходит на занятия? Или Юли решил перевести ее в другую школу? – спросила Даша.
– Честно, Дарья Дмитриевна, не знаю. Вы извините, я спешу.
По приезде на полигон Семен, не вынимая почты, отправился к Юли. Тот от нечего делать бросал дротики в карту России.
– Юли, есть разговор.
– Иди со своими разговорами знаешь куда?
– Очень серьезный разговор. Я только что разговаривал с Дарьей Дмитриевной.
– С чего ты решил…
– Да не перебивай меня, осел. Где, по-твоему, сейчас Соня?
– Что значит где? Дома с матерью.
– То есть с Дарьей Дмитриевной?
– Семен, ты выпил с утра? У нее нет второй матери.
– Замечательно. Так вот, к твоему сведению, Даша думает, что Соня у тебя, и интересуется, почему дочь не ходит в школу.
– Не понял…
Юли убрал ноги со стола, бросил дротики и уставился на Семена. Тот повторил еще раз весь разговор с Дашей.
– Это еще не все. Несколько дней назад, сейчас скажу точно, ага, двадцать второго ноября я ехал с полигона. По дороге шла Соня. Как раз после того, как ты выставил ее с приказом расстрелять в случае чего. Она попросила довезти ее до райцентра, якобы там погуляет, а потом вернется домой с автобусом. Я подвез, остановился у парка. Юли…эй, старик. Ты выпей чего-нибудь.
Семен налил коньяк в стакан, подал Юли, тот не реагировал:
– Да выпей тебе говорят.
Юли выпил, спросил:
– Что именно она сказала?
– Господи, да что я, помню, что ли – сколько дней прошло. Я просил ее, чтобы она не подвела меня, а то ты шкуру с меня спустишь.
– Шкуру! Да я сто шкур спущу с тебя и буду ждать, пока отрастет новая, чтобы потом снова содрать ее, – орал Юли.
– Ладно. Сдерешь, но потом. Где сейчас искать ее?
– Где? Да, где? Где же ты, ребенок? Она спрашивала о Смите… Ага… Значит, видела документы. Так. Значит, и телефон видела. Смит… Вот где она… Глупенькая. Пошла к волку в логово.
– Может, Ритусу позвонить?
– Я тебе позвоню! С того света будешь звонить! Два автомата мне с комплектом!..
– Папочка, привет, – Сонечка улыбалась в дверях. – Ты чего такой хмурый? Папуль, а я маме письмо сочинила, что мы с тобой отдыхаем.
– Отправила?
– Да.
– Твоя мама никогда больше не доверит мне ни тебя, ни мальчишек.
– Это еще почему?
– Какой отдых в разгар учебного года?
– Ой, правда. Я как-то не подумала. Папуль, ты не расстраивайся. Вот поправишься, помиришься с мамой, и не придется переживать, доверит или нет тебе мамочка нас. Мы всегда будем рядом.
– Соня, чуть медленнее, а то у меня в глазах зарябило от смены кадров. Хорошо?
– Хорошо, – девочка помолчала, а потом, не выдержав, сказала:
– А Артур говорит, что я твоя копия.
– Вот как. Что ж, пожалуй, он прав.
Помолчали.
– Он не только в этом прав, – пробормотала Соня.
– Соня, я же просил: помедленнее.
– Хорошо, – вздохнула девочка.
Она еще о чем-то болтала, но не значительном, а так, пустячном. Больше девочка разговора об Артуре не начинала. Юли понимал, как ей тяжело терпеть, молчать, даже загадал про себя: если три дня не будет упоминать – сам о нем заговорит. То ли сердце-вещун подсказало Соне, то ли судьба распорядилась, но она молчала. Более того, в последний день Юли сам наталкивал на разговор о нем – молчание. Перед самым ее уходом спросил:
