Редколесье, которое всегда воспринималось людомарами и дремсами как пространство очень безопасное, прогулочное, нынче выглядело более чем угрожающе. То тут, то там в кустах, в траве или промеж деревьями мелькали тени зверей всех форм и размеров; со всех сторон доносились шорохи, шипение и рычание. Прогнанные со своих насиженных мест, звери теснились в неприспособленном к их общежитию месте, раздраженные и готовые идти дальше.
Людомар, как никто другой понимал, что станет происходить, если им не удасться остановить воду.
Наконец, они достигли Чернолесья и быстро пошли по Грязной тропе.
У развилки стояла покосившаяся хибара. Фасад хибары напоминал лицо набожного пасмаса, изможденного жизнью. Проемы ее окон безжизненно чернели в полумраке ночи, освещенной лунным светом и были скособоченны так, словно бы дом сожалел о прожитых долгих годах.
Тяжелая поступь холкунов раздражала людомара. Ему казалось, что он движется в толпе олюдей, бьющих в большие барабаны. В конце концов, он избрал более привычный для себя путь: взобрался на вершину дерева и продолжал свой путь по ветвям.
Так они шли до полуночи.
Когда луна стала клониться к закату, до слуха людомара долетело неясное мелкое дребезжание. Словно бы Черный лес дрожал от ужаса. Иногда этот звук прерывался легким металлическим скрежетом. Нос охотника уловил странный запах, какого раньше он никогда не слышал. Несколько вдохов и листья, ветки и сами небеса слегка пошатнулись перед глазами Сына Прыгуна. Он оступился и свалился на нижнюю ветвь, больно ударившись об нее грудью.
Поспешно спустившись вниз, охотник остался ожидать подхода холкунов.
– Что? – спросил его Хугут, тревожно сдвинув брови.
– Я слышал гром оттуда, – Сын Прыгуна указал себе за спину. – Оттуда пахнет смертью.
Хугут криво усмехнулся.
– Больше ничего? – спросил он.
– Остановитесь здесь. Я сам посмотрю.
– Хорошо.
Людомар свернул с тропы и углубился в заросли. Он шел быстро. При этом все его чувства были обострены до чрезвычайности.
Внезапно в нос пахнуло кровью, запахом развеянных по ветру перьев и тухлятиной. Если где поблизости кровь, то и хищник тоже рядом, – гласит первая заповедь Дикой охоты.
Сын Прыгуна быстро взобрался на нижний ярус ветвей и продолжил путь по ним. Запах становился сильнее. Вскоре он увидел на ветвях, между ними, разглядел на земле целую стаю погибших птиц. Их трупики уже остыли, а лапки и крылья странно топорщились в стороны, словно бы они отбивались ими от небес, навалившихся и придавивших их к земле.
Приблизившись, Сын Прыгуна тщательно обнюхал падаль. Все птицы погибли от удушья. Кровью пахло от ран, которые птахи получили при падении. Значит, они погибли в полете.
Попытка подняться выше по ветвям была остановлена усилением тошнотворного запаха, от которого кружилась голова, и двоилось в глазах. Пришлось спуститься на землю. Но и там людомар не смог долго идти. Запах становился все сильнее и сильнее. А когда его вывернуло, Сын Прыгуна развернулся и бросился бежать обратно.
– Что ты увидел? – просил его Хугут, поднимаясь на ноги.
– Ничего. Но запах не позволяет пройти. От него тяжелеет голова, и глаза почти не видят.
Воин хмыкнул.
– Вонь не способна остановить холкунов. Ты слышал чудовищ?
– Нет.
– Видел их?
– Нет.
– Мы идем дальше.
Отряд снова двинулся вперед.
– Закрой вот свой носик, – насмешливо произнес один из воинов и бросил Сыну Прыгуна платок, пахнущий хлебом и чесноком.
