– Мы можем поговорить или следует подождать, пока вы окончательно поправитесь? – спросил Глеб, стоя в дверях. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Я здорова, – Юля гордо вздернула голову вверх.
– Замечательно.
Глеб сел в кресло напротив Юли, попутно заметив название книги, лежащей на коленях женщины: «Грозовой перевал» Бронте.
– Просвещаетесь?
– Вы хотели поговорить, – перебила его Юля.
Она не любила разговоры ни о чем.
– Да. Пока вы отсутствовали, я много думал…
– Вы и думали?
Глеб сделал вид, что не заметил сарказма в ее вопросе, как и самого вопроса.
– У меня нет и не будет детей, а Даниле нужен отец. Мальчик растет, нуждается в мужчине. С этим вы вряд ли станете спорить. Может, рассмотрим предложение о том, что я стану отцом Даниле. Для вас, впрочем, я могу остаться в прежнем качестве: пустое место либо безмозглый солдафон, что больше по душе. Если не против, я хотел бы переехать к вам жить.
– Интересное предложение.
– Сразу не отвечайте. Подумайте, я не тороплю с ответом.
– Без посягательств? – уточнила Юля.
– Без.
– Но у вас есть определенные физиологические запросы?
– Для этого есть определенные места и… женщины.
Юля долго смотрела на Глеба – взгляда не отвел. Значит, не врал. Черт его знает, когда мужчина врет, а когда говорит правду. Глеб поднялся и направился к выходу. Сегодня он не уснет, впрочем, как вчера, как предыдущие ночи.
Наутро Бланки застал его в своем кабинете. Окурки высыпались из пепельницы, смятые пачки из-под сигарет валялись на столе.
– Решил угореть? – Бланки открыл окно, форточка здесь не поможет.
Глеб молчал. Молчание друга последнее время все больше раздражало Юлиуса. Еще вчера он решил поговорить с объектом раздражения Глеба. О чем? Да о них. О ком же еще, господа хорошие. Видно невооруженным взглядом: втрескались друг в друга, но в силу характеров никто не признается первым.
– Глеб, ты не пробовал сказать женщине, что любишь ее? – спросил Юлиус, усаживаясь за свой стол.
– Пробовал однажды, – ядовито похрипел Глеб. – Помнится примечательный результат: девушка ушла к другому – моему брату.
– На ней свет клином не сошелся.
Глеб рассмеялся в ответ.
– Глеб.
– Что? Что, Юли? Кто я? Что я могу сказать ей? О чем? Знаешь, я… как… я не тот, кто красиво говорит. Вообще, говорит. Даже тебе не могу сказать – слова не идут на ум. А она… она не такая, как все. Ей надо… – Глеб махнул рукой – не о чем говорить.
– Может быть, ей надо того, что и всем женщинам: тепла, ласки, мужчину.
Глеб засмеялся.
– Ага, она только обо мне и мечтала, как я приду и…
– Глеб, ты любишь ее. Возможно, это для тебя новость.
Они еще долго сидели, но убедить Глеба Юлиус не смог. Тогда Бланки решил зайти с другого бока – отправился к Юле. В медпункте уже никого не было: время обеденное. Юли постучал и сразу вошел.
– Зачем стучать, если вы не ждете разрешения войти? – спросила Юля.
– Извините, дело не ждет отлагательства. Больной требует повышенного внимания.
– Слушаю вас, – при слове «больной» Юля пришла в себя, – присаживайтесь.
Юлиус сел на стул около стола.
– Я вам расскажу о симптомах, – начал он, – а вы поставите диагноз, назначите лечение. Итак, рассеянный взгляд, потеря аппетита и, как следствие, потеря веса, бессвязная речь, повышенная возбудимость, трясущиеся руки…
– Достаточно, – перебила его Юля, – с этими симптомами надо обращаться к психиатру, а не к врачу общей практики.
