Девушка несмело села, вздохнула:
– Через год. Как раз школу закончу. А хрен им… – и запнулась, голос осекся.
– Понятно. – Влад на миг зажмурил глаза, словно они болели. – Раскладушка одна. Как делить будем?
– Я могу и справа, и слева…
– Да ничего ты не можешь. Заливай мальчикам из школы, – хотел свести к шутке, но не получилось. – Двоим на раскладушке тесно, – он почесал подбородок.
– Ну, не знаю…
– Как зовут? – Влад всматривался в девушку.
– Вера.
– Влад, – помедлив, он тоже представился.
– Очень приятно…
– Да ни черта тебе не приятно, – перебил он, – противно и тошно. К тому же, я тоже старый, еще и лысый.
– Зато я сама выбрала!
– Упрямство тебе не занимать…
Влад дернулся, как от удара хлыста, когда услышал выстрел. Он влетел в комнату. Вера стояла посреди и прижимала руки к ушам.
– Что, черт побери?
– Он упал… случайно… Я разбирала… здесь и задела.
– Ты разбирала мои бумаги? – взвился мужчина.
– Я их чуть-чуть подвинула, честно. У тебя весь ящик ими завален… Мне чертеж сделать негде – на коленях неудобно.
Последние слова она произнесла шепотом, понимая, что является для него обузой. Влад молча поднял пистолет и положил под подушку на раскладушку. Собрал бумаги с ящика, бросил их тоже на раскладушку. Казалось, он был недоволен. Вера смотрела, что делает Влад, но не вмешивалась, знала по опыту – будет хуже.
– Готовься.
– Спасибо.
– Никогда не трогай оружие! – Влад повернулся к девушке и посмотрел в глаза. В них горел нехороший огонь. – Понятно?
– Понятно. Я его не заметила, – попробовала объяснить Вера.
– Черт! Что за детский сад, в самом деле! Мне что больше делать нечего? Надо замечать и не трогать мои вещи, в особенности те, которые могут убить.
В его словах слышалась злость. Вера ничего не стала говорить – она была напугана до смерти, а тут еще он с нотациями. Вера за то небольшое время, что жила у Влада, поняла, что он совсем не страшный, но сейчас по-настоящему испугалась. Нет, не из-за того, что он может ее обидеть, а из-за того, что могла по дурости застрелить себя. Влад хороший! Это она знала точно. Ей все равно, что говорят вокруг. Она видела, жила в одной комнате с ним. Он купил для нее диван, необходимые вещи, покупал еду на двоих. Она пыталась и не раз предложить себя в качестве оплаты, однако все время натыкалась на странную преграду. Мужчина ни о чем не спрашивал ее, порой, они за весь день перебрасывались лишь несколькими фразами. Он не спрашивал, подобно маме или папе, как дела, пойдет ли она гулять. Она была ему благодарна за то, что принял ее. Сам Влад был постоянно занят. Казалось, он что-то усиленно искал; изучал карты, какие-то списки, выписки из архивов. Часто уезжал, но к ночи всегда возвращался. Вера подозревала, что из-за нее, хотя и не признавался в этом, хотя Вера никогда не говорила, что боится ночевать одна. Кто может заглянуть в берлогу убийцы со стажем? Никто. Ее вполне устраивал статус своего «сожителя». Разумеется, она во всеуслышание заявила, что живет с Владом, что он классный жеребец и т.д. и т.п. Одноклассницы приходили в ужас от рассказов Веры, мальчишки старались теперь обходить ее стороной.
Мама несколько раз пыталась заговорить по дороге, в школе – Вера молча проходила мимо, она не могла простить матери предательства, потому что считала до недавнего времени ее лучшей подругой. Матери она рассказывала все, делилась планами на будущее, от кого угодно девушка ожидала подвоха, но никак не от нее. Отец напротив ничего не спрашивал, не останавливал на улице, делал вид, что вообще ее не замечает.
