– Лезвие для ножа.
Артем рассматривал под лампой заготовку для ножа. На столе лежало несколько деревянных заготовок.
– А это для чего? – снова спросил Антон.
– А это будущая рукоятка. Ну-ка, попробуй, какая больше понравится.
Антон по очереди подержал все пять деревяшек. Дерево разное, это он понял. Какое-то оказалось тяжелее, несмотря на то, что по размеру были одинаковыми.
– А нож будет большим?
– Нет, средним.
Артем подал мальчику заготовку. Антон взял ее осторожно, будто острый нож, подержал на ладони, потом по очереди приложил деревяшки, взвешивая на руке.
– Может, эта? – спросил он.
– Может.
Артем забрал и заготовку, и брусок: молодец.
– Ты по делу или посидеть? – взрослый не стал юлить, знал, что придет, потому что старший.
– Я хотел кое о чем спросить. Можно?
Артем, отложив все в сторону, повернулся к Антону:
– О маме?
– Да.
– Спрашивай.
– Вчера… – Антон откашлялся, чтобы не хрипеть, – ты так смотрел на маму, – и замолчал.
– Вчера я смотрел на маму – это констатация факта. Ты собирался задавать вопрос. Задавай. – Артем понимал, что силы не равны, что перед ним всего лишь ребенок, но для того, чтобы выжить, надо отвечать за слова и поступки.
– Почему ты так смотрел?
– Вот. Теперь я услышал конкретный вопрос. Ответ: потому что мне нравится твоя – ваша – мама, – после паузы Артем добавил, – я не против поухаживать за ней, да не знаю, с чего начать. Элементарного о ней не знаю: какие фильмы и музыка ей нравятся, какие цветы любит, любимый цвет, о чем мечтает. Она все время занята, редко бывает отвлечена интересным занятием, не считая вчерашнего случая.
– Она хорошая, и добрая… – Антон опустил глаза и замолчал.
– Антон, – Артем нахмурился, – в чем дело?
Мальчик помотал головой: ни в чем.
– Ну-ка, выкладывай, – приказал Артем.
– Мама очень хорошая, только из-за своей доброты… из-за нас… не смогла устроиться в жизни.
Артем не стал уточнять, но ждал продолжения. Антон набрался храбрости и сказал:
– Я знаю.
– О чем?
Мальчик поднял глаза:
– О том, что все мы усыновленные, а не родные.
О как! Так! И как реагировать на такое признание?! Артем потянулся за трубкой, долго выбивал ее – и так чистая – долго набивал табаком, долго раскуривал. Наконец, спросил:
– Давно?
– Полтора года.
– Откуда?
– От бабушки.
– А мальчишки?
– Вовка точно нет, Димка – не знаю. Я не спрашивал.
Артем докурил трубку, выбил пепел.
– Жизнь, порой, закручивает в такой переплет… У тебя нет родителей – у меня были дети – два сына, а сидим мы с тобой тут и сейчас: ты – мой сын, я – твой отец. Вот так!.. А мама у тебя замечательная…
– Да чтоб тебе!
Разговор прервался самым необычным способом. Артем с Антоном переглянулись и направились в коридор, посреди которого Маша ругалась со стиральной машинкой, потому что «Малютка» отказывалась стирать белье. С точки зрения техники, за продолжительные годы неимоверно тяжелого труда она заслужила выхода на пенсию и по выслуге, и по старости, и по износу, и отдыха, а лучше – забвения где-нибудь в сараюшке.
– Ну, как это понимать? Выплескивает воду и все.
С этими слова Маша в сердцах бросила половую тряпку на пол. Она вытирала его перед этим дважды. Первый раз подумала, что воды плеснула больше, чем обычно. Второй раз – может, заложила белья на такое количество воды много, но теперь-то что? Артем посмотрел на кучу грязного белья – вот незадача: Маше два дня с восьми до восьми.
– Маша, я, конечно, посмотрю старушку, но не ожидай чуда. Давай сделаем так. Завтра отвезу тебя на работу, куплю новую машинку и все выстираю. Хорошо?
