– Что ты делаешь?
– Очищаю дом.
– От чего?
Отец нахмурился.
– От грехов твоей матери.
Я не поверила своим ушам. Неужели он винит матушку в ее болезни? Неужели думает, что Бог поразил ее за «грехи»? Я встряхнула головой, пытаясь выкинуть из ума эти мысли, но не смогла. Сердце переполнилось возмущением.
Отец смотрел в другую сторону, на дым, клубящийся над кадильницей и уходящий в отверстия под крышей.
Я подумала о том, как он обвинил в смерти матушки меня. Мне захотелось на него накричать.
– Пожалуйста, объясни мне, почему ты считаешь, будто я в ответе за недуг матери?
Он оторвал взгляд от дыма, явно витая мыслями где-то в другом месте. Через мгновение открыл рот, затем закрыл его, как будто в кои-то веки пытаясь взвесить свои слова.
– Мне тогда стоило сказать, что я виню ее в существовании твоего демона.
Я уставилась на него в ожидании объяснений.
Слова посыпались из него так, словно ему давно хотелось их произнести.
– Ты знаешь, как твоя мать воспитывалась глубоко в чаще леса к северу от города. Твоя бабка нашептывала злые заклинания. Когда мы впервые повстречались, в твоей матери была тьма, была дикость. После того как я позвал ее замуж, она поклялась все это забыть, но она была не из тех, кто держит свое слово. Все эти противоестественные средства, которыми она втихаря лечила твои припадки, все нечестивые слова, что бормотала себе под нос. Не думай, будто я их не слыхал. Когда я перестал делить с ней постель, она даже нарушила наши венчальные клятвы. – Он заколебался, глядя мне в лицо, и широко раскрыл глаза. – Матерь Божья! – прогремел на всю комнату. – Она тебе рассказала?
Я замотала головой. Мне не хотелось обманывать ее доверие.
– Я не знаю, о чем ты.
– Черт возьми, Хаэльвайс. – Было очевидно, что отец не поверил. Он схватил меня за руку через стол. Вспыхнул гневом, как это случалось всякий раз, когда я отказывалась делать то, что велено. Его пальцы стиснули мне запястье, выкручивая руку. – Не лги. Что она тебе сказала?
У меня выступили слезы. Я заставила себя застыть, считая прорези в кадильнице. Дым щекотал ноздри. Резкий, как аромат пряностей, но невероятно сладкий, он навевал воспоминания о запахах, которые я вдыхала на рынке еще девчонкой. Корица и анис, фенхель и шалфей. Что бы отец ни сжигал, это не было похоже ни на один из них и напоминало все одновременно.
– Что она ходила к ворожее за зельем.
Он отпустил мое запястье, до странного заметно расслабившись.
– И все?
У меня сдавило грудь. Я коротко кивнула.
– Клянусь.
Он с облегчением вздохнул, закрывая глаза. Чуть погодя снова заговорил, уже будничным голосом.
– Мне нужно тебе кое-что сказать. Помнишь Фелисберту? Из церкви?
Сердце застучало у меня в ушах. Фелисберта – так звали светловолосую женщину, которую я видела с ним на площади. Я кивнула, боясь, что понимаю, к чему все идет.
– Ее муж умер от лихорадки. У нее трое сыновей. Родня ее бросила. Отец Эмих призывает меня взять ее в жены.
В животе у меня что-то оборвалось. Дыхание перехватило. Я подумала о том, сколь многим ради него пожертвовала матушка.
Отец не смог посмотреть мне в глаза.
– Я бы позвал тебя к ней жить вместе со мной, но она боится твоего демона. Ей нужно думать о мальчиках.
Эти слова меня потрясли. Я всю жизнь терпела его изменчивое отношение к себе, но не думала, что отец окажется настолько жестоким. Он не только нашел замену моей матери, но и собрался бросить меня из-за того, что его новая жена не хотела видеть меня в своем доме? Ни одна девушка моего возраста не жила в одиночестве.
