– Ольстер, – говорит Хью О’Нил из Ольстера. – Из-за воинов. Кучулан был из Ольстера, он всех победил.
– Вот как.
– Мудрость и магия – это хорошо, – заключил Хью, – гостеприимство тоже, но воины сильнее.
О’Махон не согласился.
– Величайшее из королевств – Манстер.
Хью ничего не ответил. О’Махон нащупал плечо мальчика, положил на него руку. Хью понял, что сейчас ему все объяснят.
– В каждом королевстве: северном, южном, восточном и западном есть также север, юг, восток и запад. Так ведь?
– Да, – согласился Хью.
Он мог их показать: слева, справа, впереди, сзади. Ольстер находится на севере, но и севернее Ольстера есть земли, севернее севера, там, где правил его безумный, злобный дядюшка Шон. И на том севере, дядюшкином, должны быть еще север и юг, восток и запад. А потом снова…
– Послушай, – сказал О’Махон, – в каждое королевство с запада приходит мудрость о том, что существует мир и откуда он взялся. С севера приходит храбрость для защиты мира, чтобы никто его не поглотил. Гостеприимство приходит с востока, чтобы вознаградить ученость и храбрость и тех королей, что сохраняют эти земли. Но кроме этого есть большой всеобщий мир: мир, который нужно постигать, защищать, восхвалять и хранить. И начало свое он берет в Манстере.
– Ага, – кивнул Хью, ничего не понимая. – А сначала ты сказал, что королевств было пять.
– Сказал. Так гласит предание.
– Коннахт, Ольстер, Ленстер, Манстер.
– А пятое какое?
– Ну, братец, какое же?
– Мит, – догадался Хью. – С Тарой, где короновали королей.
– Славный край. Не на севере и не на юге, не на западе, не на востоке – посредине.
Больше он ничего не сказал, а Хью показалось, что ответ, наверное, другой.
– Где же ему еще быть?
О’Махон только улыбнулся. Хью стало интересно, знал ли сам слепой, что он улыбается и что другие люди видят его улыбку.
По спине Хью пробежал холодок – солнце клонилось к закату.
– А может, оно вообще за тридевять земель?
– Может, далеко, а может, и близко. – Он пожевал губами и добавил: – Скажи-ка мне, братец, где находится центр мира?
Это была старинная загадка. Хью знал на нее ответ. Еще судья дядюшки Фелима его когда‐то спрашивал. В мире пять направлений: четыре из них – север, юг, восток и запад. А пятое где? Он знал ответ, но в тот момент, сидя со скрещенными голыми ногами в зарослях папоротника недалеко от башни Данганнон, отвечать не хотел.
Приемные родители мальчика, семья О’Хаганов, привезли Хью О’Нила в замок Данганнон весной. Для мальчишки это было целое событие. Два-три десятка лошадей, позвякивающие упряжью, телеги с дарами для дядюшек О’Нилов в Данганноне, рыжие коровы, мычащие в фургоне, копьеносцы и лучники, женщины в ярких шалях. О’Хаганы и О’Квинны со своими домочадцами. Десятилетний мальчик понимал, что все это затеяно ради него.
В новом плаще на худых плечах и с новым кольцом на пальце он восседал на пестром пони. Он вглядывался в даль, и ему казалось, что вот уже видны окрестности замка, расспрашивал кузена Фелима, кто приехал за ним из Данганнона, и ежечасно донимал расспросами, долго ли еще ехать. В конце концов Фелим рассердился и велел Хью молчать, пока замок не появится на горизонте.
Когда мальчик увидел замок, бродяга солнце только проснулось, в его лучах сверкал влажный от росы, побеленный частокол, который казался ярче, ближе и мрачнее одновременно. При виде них щемило сердце, потому что для Хью деревянная башня и глинобитные крытые соломой пристройки казались замками, воспетыми в балладах.
