– Он не звонил, – на этот раз мать не колебалась ни секунды. – То есть, наверно, звонил, только в городе какая-то ерунда творится со связью. Но был предусмотрен такой вариант, так что я совершенно не волнуюсь.
А вот Мила волновалась, хоть и совсем недолго, лишь пока шла в ванную комнату. По пути она сама пыталась дозвониться до отца, но связи и в самом деле не было, а после душа она напрочь забыла о своей тревоге. И заодно успокоилась насчет Лиды – конечно же, подруга уже все телефоны оборвала, пытаясь с ней связаться. Ничего, завтра все наладится.
Мила нырнула под одеяло и уснула совершенно счастливой.
У Марата Вельшина тоже выдался непростой денек. И одновременно невероятно счастливый, каких давно уже не выпадало на его долю. Он сидел в одиночестве в больничной палате на кровати друга, с которым еще утром мысленно прощался навеки, а теперь твердо знал, что все дурное осталось позади. Лиде он доверял безусловно с того самого немыслимого, невозможного признания в лесу, на берегу илистого прудика.
Потом в палату заглянула медсестра с каким-то хитрым оборудованием в руках, всполошилась, подняла крик. Сначала с Маратом разговаривал лечащий врач Санина, но скоро убедился, что общается с законченным идиотом, и за Вельшина взялись Нина Николаевна и Евгений Львович. Врать этим людям, по сути заменившим ему отца и мать при живых родителях, было нелегко. Впрочем, Ворон и не врал, всего лишь твердо стоял на своем: Леха вдруг почувствовал себя совсем хорошо, захотел выйти ненадолго на улицу, подышать воздухом. Для этих целей Марат отдал ему свитер, куртку и ботинки. Все.
Нина Николаевна закрыла лицо руками и выбежала из палаты, а Евгений Львович проводил ее измученным взглядом и сказал:
– Марат, давай теперь поговорим серьезно. Мы не заслужили еще и такой пытки. Где Алеша? Что такое вы с ним задумали?
Вельшин был до смерти рад оставить бодряцки-дурашливый тон, которого держался до сих пор. Он прямо посмотрел мужчине в глаза и сказал:
– С Лехой все будет хорошо, поверьте мне на слово. И сюда, – он очертил острым подбородком пространство палаты, – сюда он больше не вернется. То есть вернется, конечно, но только чтобы вас успокоить и увести домой.
– С ним не может быть все хорошо. И уйти отсюда он сам не мог, поскольку частично парализован. Марат, что происходит?
– Помните, когда мы были совсем мелкими, вы однажды сказали, что чудеса случаются, только очень редко? – вопросом на вопрос отозвался Ворон. – Врали нам, что ли?
– Чудеса случаются, Марат, я не отрицаю. Но не так же стремительно…
– А какая разница? – передернул плечами парень. – На то оно и чудо, чтобы случаться, когда и как ему захочется.
На этом его оставили в покое. И тут вдруг абсолютное на тот момент счастье несколько потеснили новые тревожные мысли: «А куда, интересно, так заторопилась Лидка? Какую цену она заплатила за то, чтобы эта палата опустела? А что, если свою жизнь – за Лехину? Весна такая, она может».
Марат чуть было не сорвался на поиски одноклассницы, но решил все же дождаться возвращения друга, а то его родители вообще с ума сойдут. Хотя каждая минута промедления давалась с немыслимым трудом. Он едва не разнес палату, пока метался в нетерпении от стенки к стенке.
Потом заглянула Мила Журавка, и они немного побродили по этажу Правда, отвлекаться Ворон не умел – он просто болтал, что в голову приходило, а думал все равно только о Лиде. И вздохнул с облегчением, лишь когда в палату ворвался Алеша.
