– Я Эстер Майн, – представилась девушка. – Вы были сегодня вечером на моем шоу.
– Да, был, – подтвердил я, даже не пытаясь скрыть своего удивления. Бог весть как она это узнала. Но это же Нью-Йорк!
– Я займу всего минуту вашего времени. Пожалуйста! – взмолилась Эстер.
Одернув полы своего каштанового кителя, портье снова приблизился к нам.
– Могу я предложить вам кофе? – спросил он. – Или, может быть, рюмочку спиртного?
– Вы можете оставить нас одних, – буркнул я.
И он, сразу же подчинившись, развернулся на каблуках.
– Он не знает, как вести себя со мной, – пробормотала Эстер. – На вид я не из вашего круга. И уж явно не из его. Он боится допустить ошибку, позволив мне здесь остаться.
Из лифта вышел дежурный и, увидев нас, поинтересовался:
– Вы поедете?
– Нет, – прорычал я.
Я не мог привести эту гостью в свой номер. Не хотел, чтобы нашу встречу истолковали превратно. Но и сидеть в холле не хотелось. Лифтер скрестил руки и зашел обратно в золотистую кабину. Двери за ним плавно закрылись, и я перевел взгляд на стоявшую передо мной девушку.
– Вы идти можете?
Ее брови нахмурились.
– В этих туфлях? Можете идти? Мне не нравится общаться под прицелом чужих глаз, но и бегать от людей я не настроен. Сядем где-нибудь в парке.
Эстер кивнула, но пальто так и не надела. Я снял его с ее руки. На секунду мне показалось, что она запротестует, но девушка смягчилась и позволила мне подержать пальто, пока она просовывает руки в рукава. Пальто по цвету совпадало с ее туфлями и горошком на платье, но размером было явно великовато, а подол и манжеты потерты. И внезапно я понял нежелание гостьи его носить.
– Рад познакомиться с вами, Эстер Майн, – произнес я ласково и галантно предложил ей руку.
Она взяла ее, и мы двинулись к выходу. Эстер подстроилась под мою поступь, хотя ее ноги были вдвое короче моих. Да еще и обуты в нелепые туфли. Должно быть, ее ступни адски ныли, но девушка не покачивалась и не замедляла шаг. Несколько кварталов мы прошли, не проронив ни слова. Парк уже виднелся, когда я повернул к ближайшей скамейке. Ночь выдалась зябкой, но безветренной, а дорожки были усеяны мусором с политическими лозунгами. Выборы должны были пройти в ближайший вторник. Я едва мог дождаться окончания предвыборной суматохи.
– И кто победит? – спросил я Эстер, чтобы прервать молчание. – Кеннеди или Никсон?
– А это имеет значение?
Я отшвырнул ногой листовку, с которой Джон Кеннеди посылал нам лучезарную улыбку.
– Наверное, нет.
– Все мои знакомые хотят, чтобы победил Кеннеди. Все, кроме моего брата Мани. Он говорит, что не доверяет красавчикам. Но на самом деле Мани никому не доверяет, – сказала Эстер.
– Мани?[4] То есть «деньги»? Как он получил такое имя?
– Просто его отцу очень хотелось, чтобы сын был при деньгах.
Я рассмеялся.
– А Эстер? Почему вас так назвали родители?
Она пожала плечами:
– Эстер вышла замуж за царя. Спасла свой народ. Это библейская история.
– Верно. Теперь бы она могла стать президентом. Я бы за нее проголосовал.
– Она была царицей. Президентство означало бы для нее понижение в статусе.
– Тоже верно. Но Фрэнку Синатре Кеннеди нравится. – Я тихонько напел джингл Синатры в пользу Кеннеди. Он вертелся у меня в голове многие месяцы. Разве мог Кеннеди проиграть, когда его предвыборную песню исполнял сам Фрэнк Синатра?
– У него имеются друзья в верхах. Вот это точно, – озвучила моя спутница то, что думал я сам.
