Книга пиратов - страница 22

«Капитан Мэйлоу выстрелил капитану Брэнду в голову». Говард Пайл. Иллюстрация из «Призрака капитана Брэнда». Первая публикация в журнале Harper’s Magazine за 19 декабря 1896 года.

Конечно, эти истории и баллады сделали нашего капитана самым злым и нечестивым негодяем в глазах публики; и если бы он и в самом деле был таковым, Бог знает почему, то он страдал и заплатил за это, потому что в конечном итоге он сложил свои кости на Ямайке и никогда больше не видел ни свой дом, ни свою жену и дочь после того, как уплыл на «Ройял Соверен» в том долгом злополучном путешествии, оставив их в Нью-Йорке на попечение незнакомцев.

В то время, когда он встретил свою судьбу в гавани Порт-Ройял, он получил под свое командование два судна – «Ройял Соверен», который был лодкой, оборудованной для него в Нью-Йорке, и галеру «Приключение», которой, как говорили, он обзавёлся где-то в Южных морях. С этой-то флотилией он простоял в водах Ямайки более месяца после своего возвращения с берегов Африки, ожидая новостей из дома, которые, когда они пришли, были самыми черными; поскольку колониальные власти в то время были очень возбуждены против него, желая схватить его и повесить для примера другим пиратам, и чтобы женщинам было неповадно иметь дело с таким парнем. Так что, может быть, нашему капитану показалось, что лучше спрятать свое нечестно добытое сокровище там, в тех далеких краях, а потом, когда он доберется до Нью-Йорка, попытаться выторговать за него свою жизнь чем плыть прямо в Америку с тем, что он заработал своим пиратством, и рисковать потерять и жизнь, и деньги.

Как бы то ни было, история заключалась в том, что капитан Брэнд и его канонир, а также капитан Мэйлоу с галеры «Приключение» и парусный мастер с той же самой галеры сошли на берег вместе с сундуком с деньгами (никто из них не захотел доверить другим такое приятное дело) и закопали сокровище где-то на пляже Порт-Ройял-Харбор. Затем история гласит, что они поссорились из-за будущего раздела денег, и что в довершение всего капитан Мэйлоу выстрелил капитану Брэнду в голову, в то время как парусный мастер «Приключения» соответствующим образом обслужил его канонира. И что затем убийцы ушли, оставив двоих пиратов распростертыми в собственной крови на песке под палящим солнцем, и никто так и не узнал, где были спрятаны деньги, кроме них двоих, которые так удружили своим бывшим товарищам.

Очень жаль, если у кого-то есть дедушка, который закончил свои дни таким образом, но сам-то Барнаби Тру в этом не был виноват, и он ничего не мог поделать, чтобы предотвратить это, учитывая, что он даже не родился на свет в то время, когда его дедушка превратился в пирата, и что ему был всего один год, когда тот встретил свой трагический конец. Тем не менее мальчишки, с которыми он ходил в школу, никогда не уставали называть его «Пиратом» и иногда пели для него знаменитую песенку-кэтчпенни, начинавшуюся так:

Это было мерзко и бесчестно – так издеваться над внуком такого несчастного человека, и часто маленький Барнаби Тру сжимал кулаки и лез драться со своими мучителями, несмотря ни на что, а иногда и возвращался домой с разбитым носом, так что его бедная мать плакала над ним и горевала о своей участи.

Не то чтобы все его дни были полны насмешек и мучений, потому что, если его товарищи действительно так с ним обращались, почему же тогда были другие времена, когда он и они были такими большими друзьями, какими только могли быть, и вместе ходили купаться туда, где был небольшой песчаный берег вдоль Ист-Ривер над Форт-Джорджем, и это самым дружеским образом. Или, может быть, на следующий же день после того, как он так подрался со своими товарищами, он отправился бы бродить с ними по Бауэри-роуд, возможно, чтобы помочь им украсть вишни у какого-нибудь старого голландского фермера, забыв в таком приключении, каким вором был его собственный дед.