– Вот и закончились игры, маленький кролик. Пора умирать.
– Шел бы ты нахрен, урод, – игры кончились, я поудобнее перехватил гоблинское копье, смещаясь так, чтобы ему максимально неудобно было меня ударить.
Насколько облажался, я понял, лишь когда этот выродок атаковал. Клинком он владел мастерски, а глубокая, но неопасная рана на моей груди это подтверждала. И потолок пещеры повлиял лишь на его стойку. Он не использовал вертикальные удары, предпочитая колоть и нанося короткие удары . Это урод играл со мной, заставляя тратить силы. Он наслаждался моими попытками выжить, нанося легкие и болезненные удары. На мне было уже больше десяти порезов, из которых медленно сочилась кровь. Все мои удары копьем он блокировал, словно играючи, а потом меня переклинило.
Гнев внутри меня словно что-то сломал. Я перестал осторожничать. После очередного удара я швырнул копье ему в лицо и рванул вперед, ловя его в клинч. Он оказался намного сильнее меня, но с каким же наслаждением я всадил ему в лицо шипованную перчатку.
Отшвырнув меня так, что я пролетел метра три и упал прямо на груду костей, этот выродок облизал своим нереально длинным языком лицо, слизывая кровь, и очень нехорошо улыбнулся.
– Маленький кролик смог пустить кровь пауку. Достойно, хоть и глупо, – его глаза стали узкими, словно щели. – Теперь ты будешь умирать долго. И крайне мучительно.
Самурай убрал в ножны длинный клинок и взял в руки более короткий. Я же, не отрывая от него взгляда, пытался найти хоть какое-то оружие и я нашел его! Большая тяжелая кость, которой можно бить и которая удобно лежала в руке. То, что надо!
С трудом поднявшись, я ухмыльнулся. Может, я и сдохну, но сдохну как боец, стоя на ногах, и до последнего буду пытаться убить своего врага. Сдаваться это не в моих правилах.
Удар об кости, похоже, что-то повредил в моей голове. В пещере становилось с каждой секундой все темнее и темнее. Непонятно откуда она начала заполняться зеленоватым туманом. Это еще, что за дичь? Плевать, сейчас главное атака! Ногой швырнув в паука кость, я тут же атаковал, пытаясь выбить клинок.
От летящей кости он ушел легко, словно танцуя, а вот мое импровизированное оружие ему пришлось принять на блок, чем я тут же воспользовался, боднув его лбом в лицо. За стекающую кровь из его разбитого носа я заплатил болезненной царапиной на груди.
Паук, разозлившись, взорвался серией коротких и быстрых ударов, часть из которых мне удалось с большим трудом принять на кость и перчатки. Создавалось впечатление, что он хочет выпустить из меня всю кровь максимально болезненным способом.
Я стоял, прижавшись спиной к плите. Легкие горели огнем от недостатка кислорода, все тело было покрыто своей и чужой кровью. А на меня двигался враг сильнее меня по всем параметрам. Ухмыльнувшись, я негромко произнес:
– Смерть легче перышка, честь тяжелее горы. Прости, Игнат, похоже, не стать нам чемпионами вновь, – вдохнув и резко выдохнув, я с криком “Сдохни, тварь!” атаковал.
Сорвавшись с места, я заставил его увести клинок, защищаясь от здоровенной кости, и влетел в него с ударом колена в прыжке. Я пытался воспользоваться единственным своим шансом – клинчем.
Шипованная перчатка била, как метроном – четко, размеренно и сильно. Тренер бы мною гордился. Каждый удар заставлял его морщиться, пока он пытался меня стряхнуть, чтобы воспользоваться клинком. Поняв, что это бесполезно, я прилип к нему, как клещ, он бросил клинок и начал пытаться меня задушить. Силен, сволочь!
