Книга скорпиона - страница 6

Маркус улыбался. Он не понял ни слова. Иешуа говорил на языке йудеев.

– Царь небесный, ты вернулся, – романец протянул свою покрытую песчинками загорелую руку и коснулся лба мальчика. – Ille sol, «здесь солнце»^>16… Ясон^>17… Посланник небес, обречённый на жизнь здесь…

Лицо Кровника, обычно надменное и неприветливое, если не сказать злое, теперь выражало детское восхищение. Так ценитель любуется великолепной статуей.

– Пойдём со мной, – сказал мальчик на ломаной латыни.

– У меня свой путь, – ответил Маркус и сплюнул песок изо рта.

– Но он неверен.

– Умело управлять своей жизнью возможно лишь тогда, когда не относишься к ней слишком серьёзно.

– Ты опять уходишь, – медленно произнёс Иешуа.

– А куда идёшь ты? – спросил Кровник.

– Мы идём в Иеросолиму, – ответил за мальчика Менглу. Он произнёс название города так, как делали римляне, почти глотая гласные: Иеруслим.

Маркус поднялся с колен. Буря усиливалась.

– Пошли вместе, – предложил Кровник, и, не дожидаясь ответа, развернулся и зашагал, прикрываясь левой рукой от ветра.

Последние несколько ночей ему снился дождь. Тяжёлые тёплые капли ударяли о молодые листья и разлетались на мелкие брызги. Там, в этом сне, была свежесть, чувствовалась настоящая жизнь. Каждый раз, открывая глаза, он видел фальшивые монеты вместо звёзд. Их блеск был нестерпимо противен. Он напоминал сам себе канатоходца, балансирующего между мирами. В одном были чиновничьи дела, воровство и заботы о семье, в другом был Кровник, холодные безумные глаза-иероглифы и разговоры, бесконечные разговоры, и ощущение приближающегося ужаса. Он сжал кулаки так, что хрустнули кости. Тревога, тревога… Он просыпался в душном, прокалённом солнцем городе, гнался за выполнением никчёмных дел, как за светляками в пустыне и не находил ничего достойного в их исполнении.

А Маркус всё-таки нашёл Чужеземца. Спасителя, как писали йудейские пророки. Метатель усмехнулся – Маркус, который лично резал глотки бунтовщикам йудеям, привёл в город Спасителя, который должен спасти этих самых йудеев!

Радость игрива и опасна как дикий кот, а боль пахнет хенной^>18. Зачем он пришёл? Кто он? Наказание или милость? А может быть прав Маркус: «Он не несёт в себе ни смерти, ни жизни. Он послан как осознание громады мира и места человека в нём, пусть даже это место и невелико, и мы, взывая к своим богам, не взываем к вечности. Она отражена в нас через него. Может поэтому он варвар и не знает книг и письма. Но он чувствует мир и осознаёт его как часть себя, и через него мы почувствуем то же»

Может быть ты и прав Маркус. Может быть…

Метатель взял в руки обрывок папируса: «Это способ уйти, не выпачкав сандалий; это смерть, приходящая под утро; соль на песке, кровь на мёде, пепел меж ладоней, жизнь, пролитая на лист папируса, слитая с солнцем».

Черепаха. Да, пожалуй, именно черепаху напоминал этот город ночью. Укрытый панцирем стен, он лежал на каменистой равнине и казался неподвижным и пустым, как глаз покойника. Во время четвёртого караула^>19 город начинал оживать. Из ремесленных мастерских, с рынков, харчевен, домов, улиц доносился и нарастал шум. Город обрастал звуками, как жилище кровлей. Как писал Маркус: «Они становились прозрачным куполом, сквозь который не проходило божественное слово».

Новости, новости: из казарм сирийцев^>20 выгнали всех шлюх, после того как несколько вспомогательных когорт опоздало на смотр; статую Аполлона, что стояла возле амфитеатра, минувшей ночью йудеи-бунтовщики опрокинули с пьедестала, её вновь водрузили на место, но теперь уже приставили охрану; на дороге в Мегиддо