Печень у неё перестала болеть после второй. Но Лас об этом знать необязательно.
– Знаешь, как насолить, – проворчала Лас. – Теперь буду мучаться от мысли, что ты затеяла какую-то хитрость.
– Будешь! Это тебе за то, что столько времени меня не замечала.
Лас прорычала что-то невнятное и прикрыла глаза.
– Ладно тебе, – Вейс присела, погладила её по затылку. Нет, не действует. У каждого человека всё немного по-другому. Вейс всё ещё помнит, как Лас сломала запястье какому-то молодому человеку там, в библиотеке, когда тот захотел приласкать её против её воли. До сих пор страшно вспоминать. Их было двое. Один сидел на полу, прокусив губу от боли, а к горлу второго Лас приставила кинжал. И сказала, ровным и спокойным голосом – «я не разрешала». А потом плакала всю ночь – так, чтобы никто не слышал. Кроме Вейс…
– Ниже и правее, – произнесла Лас неожиданно. Вейс захлопала ресницами. От неожиданности.
– Ч-что?
– Большой палец. Треть куан ниже и столько же правее.
Вейс замерла, ошарашенная. Лас, не открывая глаз, взяла её руку и указала место – куда прижимать большим пальцем. Вейс не сразу осмелилась провести по её затылку. А когда провела – почувствовала, как расслабляется Лас, становится горячей, уплывает…
Комната вокруг стала зыбкой, сдвинулась, изменились её очертания. И что-то швырнуло Вейс в чёрную и холодную пустоту.
– Чуть-чуть выше голову, – указала Лас. – Вот так, так правильно. Теперь дверь открывается и входит моя матушка.
Вейс – в светло-зелёном тефане, в зелёной же повязке – повернулась туда, откуда вышла воображаемая госпожа и исполнила поклон. Почти правильно.
Лас молча вручила служанке хлопушку – мухобойку. Кланяться служанке нельзя, за это – суровое наказание. Но тот, кому по доброй воле передали любую вещь хозяйки, уже не считается низким человеком, и можно кланяться. А как ещё обучить эту варварку правилам хорошего тона?
– Нет, – Лас отметила почти без эмоций. – Правая рука не движется, прижимай к телу. Глаза не прикрывать. Ещё раз! Смотри, как я делаю!
Вейс была рада-радёшенька. Там, где её обучали, прежде чем отдали в дом Вантар, за подобное уже угостили бы плёткой. Лас была терпелива как никто, и доставалось от неё не кулаком, не ладонью и не плёткой, а только мухобойкой. Правда, это было обиднее всего – означало, что уже и Лас теряет терпение.
Странная она девочка. На людях – непроницаемая, никаких чувств сверх положенных. Только когда никто её не видел – служанка не в счёт – Лас умела и смеяться, и огорчаться, и капризничать.
Только бы она меня не прогнала, думала Вейс каждую ночь. Лас быстро засыпала и редко просыпалась по ночам. Служанке положено спать чутко и быть рядом, когда нужно – угадывать волю хозяев. Только бы не прогнала! Она слышала жуткие рассказы о том, как обходятся со слугами-варварами. Её и считают варваркой – неотёсанной, необученной, а если нет хозяйки рядом, то держатся так, словно от Вейс дурно пахнет.
Лас ударила её, по-настоящему, всего три раза. Всего три раза в жизни. Два раза – ни за что, Вейс понимала. Но зла не держала. В конце концов, она была на пиратском судне, а пиратам нет пощады. Если бы Лас не согласилась взять её, кто знает, долго ли прожила бы Вейс.
Взгляд и молчание Лас были страшнее любых побоев. Особенно когда во взгляде читалось – надоела ты мне, иди куда глаза глядят.
Лас и Вейс, Аратрин-Таэр-Лан, Неиверин 19, 23:45
