Кроме того, ведется кропотливая научная краеведческая работа, издаются книги местных авторов, посвященные культуре и быту кочевых народов. Во всем этом – каждодневный кропотливый труд директора этнографического центра – Анны Александровны. Благодаря её стараниям постановлением правительства музей «Чуроаа» включен в состав государственных музеев республики Саха. Помимо этого она добилась включения уникальных предметов, хранящихся в музее (а их более трех тысяч!) в международные каталоги на просторах интернета. Это она вложила частичку своего сердца в возрождение на анабарской земле таких национальных праздников, как якутский «Байанай» и эвенкийский «Сэвэкан». И якуты, и эвенки были её предками.
Она всегда помнила о своих корнях. И не просто помнила, но и написала две книги уникальных воспоминаний мемуарного характера о том, что видела и что пережила. Книги эти были изданы благодаря поддержке и помощи со стороны ОАО «Алмазы Анабара» в лице его генерального директора, человека интереснейшей судьбы, Матвея Николаевича Евсеева.
Член Союза журналистов, заслуженный работник народного хозяйства, обладательница множества знаков отличий и наград, Анна Александровна Гольдерова ныне – персональный пенсионер России. Мать четверых детей, бабушка восьми внуков и прабабушка пятерых правнуков, она благодарна судьбе за всё, что сбылось и случилось в её непростой жизни…
Иногда, глядя в тундру, вспоминает она глаза новорожденного оленёнка и девочку на корточках перед ним. И кажется, будто кто-то ласково шепчет вслед:
– Спасибо тебе, Мотуу…
Темно. Холодно. Очень холодно. Кажется, что от холода кости отслаиваются от мышц и болят каждая отдельно, как от ожога. Надо беречь тепло, печка греет воздух, конечно, но только возле себя сантиметрах в пятидесяти, максимум. Дальше – всё леденеет.
Гамза, Денис и я лежим в кабине от Газ-66, которая «сидит на плечах» старенькой Газ-71. Лежим в темноте, укутавшись во всё возможное, потому что на «улице» около минус пятидесяти. Наш «газон» стоит где-то посреди Западно-Мессояхской тундры. Там, словно памятники полярному зимнему ветру, высятся над тундрой причудливые снежные фигуры, изваянные ледяной позёмкой, змеящейся в декабрьской ночи: вот торчит наковальня, а вот снежный осётр, будто выныривающий изо льда. А там – метровые снежные заячьи уши. А неподалеку вообще удивительная сетчатая фигура, напоминающая муляж человеческих легких. Совсем недавно мы с Денисом наблюдали эту, созданную природой скульптурную «галерею» в прыгающем неровном свете вездеходных фар. Наблюдали, пока не заскрипел и не оглох внезапно двигатель нашей «газушки».
Наша ласточка-«газушка» погибла: старенький, многажды латанный двигатель – сердце вездехода, не выдержал постоянных бешеных нагрузок и буквально развалился на ходу. Слава Богу, хоть печка работает автономно…
Но путь на Запад проложен. Мы успели дойти до крайнего западного пункта – репера будущей скважины номер шестьдесят шесть. В одиночку дошли, потому что ТМ-ку, в которой я добирался до передвижного поселка дорожников, забрал по неотложным делам Филиппыч. Он обещал, если что, вернуться через два дня. Но у нас уже не было в запасе этих двух дней. Нужно было идти вперёд.
Тем более, что Владимир Станиславович, поджидавший нас в своем дорожном лагере на развилке «Восток – Запад», сказал, что даёт нам в поддержку всю свою технику: два «Кировца» и три «болотника» (бульдозеры с широкими гусеницами, позволяющими двигаться по заболоченным местам). Он же познакомил нас с дорожным мастером, которому поручил дорожное обслуживание всей западной дороги.
