Книга странствий - страница 16

– Я думал, ты сон, мое доброе видение, которое редко навещает меня, но ты вновь явилась, чтобы спасти мне жизнь, и я больше не дам тебе исчезнуть! – Алаз взглянул на девушку и вновь увидел слезы в ее глазах.

– Я не могла дать тебе погибнуть, это не твоя судьба, – дрожащим голосом произнесла Пустыня. – Прошу тебя об одном – уходи из этих краев, возвращайся домой. Я сделаю так, чтобы твой обратный путь был легким и безопасным.

– Нет, теперь я понимаю, что был глупцом! Я жаждал власти и золота, думая, что только так можно стать тем, о ком будут слагать легенды! Но дорога, которую я избрал, вела меня к тебе. Это путешествие изменило мою жизнь, и, хотя я все еще учусь и многое сокрыто от меня, я точно знаю, что не должен отпускать тебя!

– Как бы я хотела, чтобы ты остался, но тебе нет места в моем мире. Прощай.

– Нет! – что было сил закричал Алаз, но на месте девушки остался лишь ручей, впадающий в озеро. Тогда, собрав всю свою волю, Алаз бросился бежать. Он больше не видел для себя дороги домой без той, кто звала себя Пустыней. Как только он оказался за пределами оазиса, то увидел, что от места, в котором его кровь коснулась песка, на далекие расстояния пустыня окрасилась в багряный цвет. Путь Алаза продолжался, с каждым шагом он все больше тосковал по возлюбленной, но это не останавливало его, а подталкивало вперед. На следующий день Алаз не выдержал ожидания и, встав на колени, прошептал:

– Я хотел стать героем, чьи подвиги будут записаны в великой книге, думал, что богатство и слава сделают меня счастливым и в этом мое предназначенье. Но я ошибался: в моем мире мне была нужна только ты. Покажись, молю тебя, Пустыня, не оставляй меня без ответа. Я буду идти за тобой, пока не пропаду, потому что я знаю, ты – моя судьба. И тогда по небу прокатился громовой раскат, и хлынул дождь, затянувший горизонт темной пеленой.

– Ты плачешь? – вздохнул Алаз. – Значит, тоже любишь меня? Он улыбнулся и протянул руки к потокам воды. Дождевые капли наполнили землю влагой, и на глазах у Алаза свершилось чудо: земля обернулась белоснежным песочным покрывалом. Все вокруг наполнилось светом, и вдалеке показалась фигура, до боли знакомая сердцу Алаза. Пустыня бежала навстречу юноше, будто паря над землей и редко касаясь ступнями белого песка. Когда они встретились и их ладони сомкнулись, дождь прекратился, и солнце вновь показалось на небосводе.

Взглянув на Синару, Лотон увидел, что она глубоко растрогана его историей, и продолжил:

– Никто не знает, что стало с Алазом и Пустыней. Кто-то верит, что она обернулась обычной девушкой и Алаз вернулся вместе с ней в родные края. Другие говорят, что влюбленные остались жить здесь на этой волшебной земле. Но как бы ни повернулась их история, пустыня, по которой мы следуем, хранит ее. Она рассказывает нам о гордости, что черной полосой протянулась в начале пути Алаза, о смирении, что с золотым песком пришло после, о кровавой жертве, что была спасена любовью, и о счастье, что, проникнув в песчаные дюны, освещает землю изнутри.

– Смотри, кажется, он приходит в себя, – прозвучал голос, прокатившийся эхом по подземному тоннелю.

Устало приподняв веки, Обхар понял, что его несут по темному проходу. Свет факелов тускло мерцал, освещая тяжелые каменные своды. В глазах, все еще затянутых пеленой, проплывали фигуры неизвестных. Заметив, что юноша просыпается, невиданные существа прекратили свой разговор. Не в их правилах было общаться с чужаками. Последним, что услышал Обхар, было замечание по поводу того, какой он тяжелый. Когда чувства окончательно вернулись к страннику, он постарался вообразить, в какую передрягу угодил на этот раз. Рассмотреть попутчиков юноше не давали капюшоны, низко надвинутые на их лица. Лишь длинные усы, похожие на кошачьи, выглядывали из-под шершавой ткани. Шествие длилось медленно, и это странное ожидание неизвестности заставляло Обхара пристально рассматривать мельчайшие детали подземного коридора. Потолок тоннеля почти касался голов идущих, так что при каждом шаге тени капюшонов проползали по нему в тусклом свете факелов. На стенах, облитых этим неясным свечением, юноша видел изображения, повествующие о жизни неизвестного ему народа. Истории и события были вырезаны из камня, крошечные кусочки, неподвластные мимолетному взгляду, были раскрашены яркими красками. Вскоре Обхар почувствовал ноющую боль в шее и понял, что пора выбираться из крепких дружеских объятий своих новых знакомых.