По приезду домой, Ольга попросила дать ей мою тетрадь со стихами. Я принесла ей толстую тетрадь, всю исписанную стихами и набросками. У Ольги была подруга журналистка Дина Трухина, ей она и дала почитать мои стихи. Дина опубликовала три моих стихотворения в местной газете.
Ничего особого не произошло, хотя я была рада публикации и сохранила пару газет на память.
Потом был длительный перерыв. Я не писала. Ни строчки.
1.7. Клумба, где живет Му (З) а
Поэты часто жалуются на отсутствие темы и музы. Я же пишу о том, что вижу. Как местные акыны, которые, выйдя в степь, где не за что зацепиться глазу, споют о бескрайних просторах так, что заслушаешься.
Жара в нашем южном городе Шымкенте – это испытание для его жителей. В августе днем зной не дает даже высунуться во двор, с утра температура выше 35 градусов, днем за 50 в тени. Лето это и хорошо, и не очень. Люди стараются выехать в зоны отдыха поближе к воде, город пустеет. Те, кто остается в городе, выходят на улицу по вечерам. Во дворах поливают дорожки водой из шланга, ставят столы, накрывают их снедью и ужинают. Люди отдыхают от жары, от работы. Пьют чай зеленый из пиалы, он хорошо утоляет жажду, пьют холодные напитки, едят фрукты, тяжелая пища не привлекает. Взрослые общаются друг с другом, а дети с криками носятся по двору и на улице. Хотя местных детей не загонишь домой и в пекло – им все нипочем.
Я сидела утром напротив клумбы с цветами, это место, где меня часто посещает муза. Здесь, за столиком возле клумбы, я написала больше половины своих стихов. Стихи приходят сами по себе. Так вот эти строки родились, когда я утром пила кофе со своим любимым зефиром «Шармэль». Я пью кофе утром даже в такую жару, не могу отказаться от него.
В центре клумбы расцвел великолепный пион, и я любовалась им. Увидела на нем пчелу, и меня понесло:
На алом бархатном пионе
Сидела сонная пчела
В прозрачном шелковом хитоне.
Неужто в нем она спала?
Я отпила из чашечки уже остывший кофе и посмотрела на узор от пенки, оставшийся на краю золотой каемки чашки. Перевела взгляд на пчелу.
Хитон прозрачный, цвета кофе,
Тисненый золотой каймой.
Вчера тусила с местным «профи»,
Дорогу позабыв домой.
Слегка потрепана, помята,
Видать чуть-чуть перебрала.
Встряхнувшись как-то виновато,
На сбор пыльцы она пошла.
Последние строки – это уже мой настрой на рабочий день. Пора на работу.
Муза приходит ко мне возле этой самой клумбы почти всегда. Я так думаю, что она живет в ней. Идут образы и слова, связанные с тем, что я вижу. Как-то стихи пришли в полуденный зной, когда я сидела в бассейне и наслаждалась ломтиками арбуза.
Дышит август пряным зноем.
Давит пекло – в сердце сбои.
Прячусь днем я под навес,
Сходит с потом лишний вес.
Аппетита нет совсем,
Лишь арбузы ем весь день.
Пчелы дружно мед качают
И меня не замечают,
Лишь цветы дрожат от них,
От трудяг передовых.
Остальные все молчат,
Тихо по кустам сидят.
Лишь под вечер оживают,
Ползают, жужжат, кусают.
А когда полью я двор,
На меня глядят в упор
Все цветы на пестрой клумбе
Взглядом задушевно-чудным.
И приходит тихо муза…
Но тут знать дают арбузы
И презлые комары,
Вечером они бодры.
Я, вздохнув, иду под кров,
Что-то мне не до стихов.
Август, 2016 год.
А вот следующее стихотворение буквально высосано из пальца. Я его написала, когда на палец села стрекоза. Заглянула в ее глаза, и фантазия унесла меня в древний Рим на реку Тибр. Что могло быть общего, казалось бы, у мифологии и современной стрекозы? А вот читайте.
